Железная пасть

Началось освоение запасов: в 1935 первые пять тон руды отправлены на переплавку и началось. В пятидесятом открылось Михайловское месторождение, с шестидесятых разработка идёт открытым способом, для обслуживания жилы второго октября 1957 года был заложен рабочий посёлок Октябрьский, который вскоре получил название Железногорск. Что в названии делает железно- вопросов быть не должно, а -горск? Город или горы? Это горы железной руды, которые не стремятся ввысь, а уходят пиками вглубь. К тому же городом он стал только в 1962. Юнец быстро рос, присоединял ближайшие посёлки, а в 2017 стал стотысячником – шестьдесят лет, для города это очень мало. И всё во многом благодаря разработке карьера: на градообразующем предприятии работала треть взрослого населения, экономические темпы не замедлялись. Несмотря на близость к месту, где регулярно звучали взрывы, откуда БелАЗы тоннами вывозили породы, Железногорск утопал в зелени, были все условия для жизни в сочетании с компактностью – часа было много для того, чтобы прокатиться из одного конца в другой. Правда, появилась проблема – расти-то некуда, с двух сторон водохранилища, с третьей – Орловская область, а с оставшейся – карьер, но как-то уживались. Правда, ещё «пограничное» положение между тремя областями создало предпосылки к криминалу, но не об этом наша история.

Кстати, а что привело город в столь плачевное состояние? Ни для кого не секрет, что есть ресурсы возобновляемые и невозобновляемые – руды относятся к последнему. Михайловский рудник довольно быстро взял хорошие позиции на КМА, но с каждым годом медленно и неумолимо возникала проблема: качество руды падает, богатые слои уже выкопаны, а добыча только наращивается. Был чёткий план, которому сложно объяснить, что сколько образцы не перепроверяй – больше железа в них не появится. Необходимо модернизировать добычу и производство, затраты окупаться будут долго. После этого началась длинная череда неправильных и несвоевременных решений.

А началось всё с ошибки ещё в далёком пятьдесят седьмом – посёлок был заложен не на том месте, где следовало бы, так что большой город разместился над необъятными залежами с богатой рудой – вопрос их разработки был делом времени и бездумности людей по отношении к ресурсам. Были созданы разведывательные шахты в сторону города, образцы дали уже забытые показатели качества, но проект оставался секретом, к этим шахтам прибегали достаточно редко и только в особых случаях. Появлялись новые шахты, которые старались вести вокруг Железногорска, в пригородах. Больше шахт – больше рабочих, больше рабочих – больше слухов, больше слухов – больше вопросов, больше вопросов – меньше ответов, меньше ответов – больше страха. Под натиском общественности было сделано заявление, что шахты не угрожают городу и под ним не находятся, а сама идея разработана в рамках уменьшения вреда природе от открытого способа добычи, который, однако, никуда не делся и не собирался. В этот период допускается новая ошибка – пригород показал превосходный результат, но как-то были упущены из виду водохранилища и скудные грунтовые воды, да и не стоит забывать, как близки пласты железа к поверхности. Началась течь, угрожающая затопить все шахты и размыть опоры. Воду откачали, водохранилища укрепили и убрали из маршрутов, грунтовые воды, как и при раскопках карьера, отвели, но вымоины всё равно образовались. Взрывчатку всячески обходили стороной, несмотря на «медлительность» шахтёрского оборудования, ведь общественность не успокаивалась, но иногда прибегали к этому. Первые разломы показались в районе гаражей около железной дороги, что могло сказаться на перевозках, причиной мог быть тот самый размытый грунт. Начались новые недовольства, люди требовали засыпать шахты, пока не случилось что похуже. Только эксперимент-то был признан удачным, а шахты могли быть использованы как бомбоубежища в далёких перспективах.

И всё же как неудачно расположился Железногорск – в самом центре пласта. Моногород – это и спасение, и проклятье. Он целиком и полностью зависит от «хозяина», для прислуживания которому был создан. Закрыть или сократить градообразующее предприятие просто так нельзя, даже если в мире найдутся более перспективные жилы – депрессивные районы никому не нужны. Конечно, наша Необъятная может похвастаться тем, что тут покапали, там покапали, вот тут откачали, а если потоком не бьёт, то закроем и как-нибудь потом закончим. В Европе наоборот: почти все недра опустошили за предыдущие столетия – если что-то и добывать, то не терять ни крупицы, а вообще дешевле везти с другого края земли. Больше людей – больше потребностей. Как часто человечество задумывалось о том, что когда-то численность Человека Разумного преодолеет какую-то незримую черту, край сосуда и куда денутся те, кто «выльются»? Даже если предположить, что отходов не образуется и весь материал используется полностью, то вряд ли этого хватит для удовлетворения всех потребностей, а ведь кроме людей ещё живые существа есть, со своими потребностями и волей к жизни.