Железная роза

Кровать за дощатой заборкой заскрипела. Слышно было, как разбуженный сыном поп повернулся, звучно зевнул, затем сел, и кровать снова застонала под ним.

— Что за люди? — спросил густой бас.

— А кто их знает. Одеты срядно, тебя спрашивают.

— Зачем пожаловали? — спросил Сорока, выходя в горенку. Был он нечесан, и длинные космы грязными прядями спускались на плечи. Маленькие глазки хитро мерцали из-под нависших бровей.

— Разговор до тебя есть, — ответил старший из приезжих. — Ну-ка, Иван, достань…

Иван, нагнувшись, развязал принесенную из лодки кожаную кису, достал штоф, кусок осетровой спинки.

Перешли к столу.

— Кто такие будете? — уже мягче спросил Сорока.

— А есть мы — не знаем, как тебя звать-величать, — Андрей да Иван Баташевы.

— Из-под Касимова?

— А что, слышал?

— Слух, как вода, бежит.

— Ну, выпьем за знакомство.

Выпили по первой, по второй, потом по третьей, а разговора настоящего все не было, вертелся он вокруг того, какой зверь в лесах водится да как лучше на медведя ходить. Старшему, Андрею, прискучило это.

— Давай говорить напрямки. Места здешние довольно знаешь?

— Благословил господь.

— Железа нигде не встречал?

— Нашел намеднись конец пики ломаной.

— Ты не крутись. Раз слышал об нас, — знаешь, о каком железе речь ведем.

— Ну, коли напрямки, — скажу. Ведомы мне такие места. Кои колпинские показывали, кои сам усмотрел. Под старость, думаю, пригодится.

Братья подвинулись ближе к попу. Разговор пошел вполголоса. Более хитрый Иван посулил Сороке долю в рудниках, сказав, что выведет его сыновей в люди, и тот согласился им помочь. Андрей, услыхав братнин посул, хотел было возразить, но тот незаметно толкнул его локтем, и он промолчал.

Сорока неожиданным свиданием остался доволен. Надоело ему разбойничать, да и чувствовал он, что заниматься этим делом стало опасно, того и гляди донесут купчишки в Петербург. Не зря ездил он с найденным однажды в лесу серо-бурым камнем в Колпинку, небольшую деревушку под Муромом, где жили немногие оставшиеся от петровских времен рудознатцы. Хотел тогда сам объявить о находке, да передумал, ждал подходящего случая. Приезд Баташевых был кстати.

— Вот и добро, — сказал Сорока. — Зовите своих в избу. Выпьем во славу божию еще по единой, да и спать. Обутреет, поведу вас на рудные места.

В поход вышли на рассвете. Шли молча. Густой таежный лес тянулся на много верст, казалось, конца-краю нет деревьям. Узкая тропинка вилась по зарослям. Высокие корабельные сосны сменялись могучими лапчатыми елями, березы и осинник стояли вокруг болотин, поросших обманчивой ряской.

Много дичи разной в лесах муромских. Весной на пустошах тетерева чуфыркают, распуская крылья в любовной истоме, по верхушкам сосен белка прыгает, лиса в норах прячется. А если забраться поглубже в чащу, не только медведя, но и сохатого можно встретить.

Отошли верст шесть.

— Вот здесь, — гудел, размашисто шагая, Сорока, — верст на десять, а может, и боле, все руда залегает. Потому знаю, что часто поверх она выходит.

Братья молча переглянулись. Близкое залегание руды было знакомо по рязанским землям, где, неподалеку от Касимова, стоял у них на реке Унже завод.

Жадный до заводского дела Андрей сошел с тропинки в сторону. Через несколько минут вскричал брата:

— Иван, иди скорей!

Стоя на коленях, он разглядывал лежавший на ладони небольшой, видать только что расколотый им пополам, камень. Серо-бурый с краев камень краснел к середине. Кристаллы его располагались так, что своим строением напоминали какой-то цветок.

— Неужто роза? — спросил, нагибаясь к брату, Иван.

— Она самая. Таких руд, говорят, и на Урале не так много. Ну, Ваня, повезло нам: богатейший клад сам в руки дается.

— А всамделе, коли руда строеньем своим на цветок похожа, то железом богата?

— Истинно. Я от стариков не раз слыхивал, что ежели рудный камень внутри на цвет шиповника похожим окажется, такая руда наилучшая. Не зря розой ее называют. Более половины чистого железа в себе содержит. Не руда, а золото!

— Ну, пойдем, Андрюша, а то поп, чего доброго, заподозрит, что зло какое-нибудь на него умыслить хотим.

Сорока с нетерпением поджидал братьев.

— Дальше пойдемте. Я вам богаче места укажу. Там, чай, и завод ставить способнее.

Братья еле поспевали за Сорокой. Андрей, радуясь удаче, размышлял о том, что сулит эта находка.

«Вроде бы и отличается от унженской, — думал он о руде, — похоже, лучше будет, впрочем, надо сначала в деле испытать. Если много ее здесь, — пусть и похуже будет, убытка не понесем, завод надо ставить обязательно. То-то дружки тульские позавидуют!»

— Эвон вода, гляди! — остановился Сорока.

Саженях в двадцати, подмывая корни столетних сосен, причудливо вилась речка.

— Выксунь прозывается. А поодаль еще две в нее впадают, в Оку текут. О весну широко разливаются, не переберешься. Если вон на той ложбине запруду поставить, большое озеро будет. Вода, я слышал, нужна вам?