Железная рука

Хлопали руками, стучали рукоятками клинков, били посуду. Несколько неистовствующих посетителей разрядили в воздух свои револьверы; пули свистели, пробивали листья крыши, где ползали, охотясь за насекомыми, жирные змеи.

Равнодушная к этой вспышке восторга, девушка покачнулась, отступила на шаг и, протягивая руки, стала инстинктивно искать опору.

Незнакомец, пожиравший певицу глазами, перестал хлопать и выкрикнул:

— Да она сейчас упадет!

Как тигр он бросился к ней, перепрыгнул через стол, протаранил двойной ряд зрителей, затем упал на самую середину другого стола, отпихнул слитки золота, посуду, разбросал людей и, наконец, вспрыгнул на эстраду.

Однако его уже опередили.

Юноша, скорее даже мальчишка лет тринадцати — четырнадцати с обнаженной взлохмаченной головой, босыми ногами, вздернутым носом, глазами-буравчиками, белым фартуком на животе и огромным револьвером, протянул руки к падающей Мадьяне.

Девушка заметила его и слабым голосом прошептала:

— Ко мне, Мустик, ко мне… я… я умираю!

— Не пугайся! Я с тобой. — Подросток постарался придать своему задрожавшему голосу твердость.

Незнакомец тоже приблизился к девушке и тоже протянул руки, чтобы подхватить ее.

Но мальчик остановил смельчака:

— Берегитесь змеи, месье!

— Что? Какой змеи?

— Коралловой… На шее Мадьяны.

Рептилия, разбуженная резкими движениями, зашипела и раскрыла пасть, готовясь укусить.

Молодой человек, безумный в своем бесстрашии, не обращая внимания на опасность, обнял готовую упасть девушку.

Змея снова зашипела и потянулась к его руке.

— Минутку… подождите! — крикнул мальчик с забавным именем Мустик[29].

Быстрый как мысль, ловкий как обезьяна, которая перехватывает на лету гадов с ужасным жалом, он поймал змею за хвост, повертел ею, как пращой[30], потом отбросил в сторону и сказал:

— Не бойтесь! Теперь вам ничто не грозит. Однако и смелы же вы!

— Благодарю тебя. Я в долгу не останусь.

Все, что так долго пришлось описывать, длилось не более пяти-шести секунд.

Мадьяна глубоко вздохнула и потеряла сознание. Мужчина заволновался:

— Надо положить ее на пол. Быстро найди одеяло. И принеси свежей воды.

— Нет, месье, ничего этого не надо. Не нужно здесь с ней возиться.

— Однако и медлить нельзя.

— Возможно. Но тут столько каналий, по которым плачет каторга. Отнесем ее домой. Скорее! Скорее!

Во время этого короткого разговора на помосте, образующем сцену, вокруг собралась толпа зевак. Раздались вопросы:

— Что случилось? Обморок? Может, серьезное что-нибудь?

— Ей помогут? Хорошо!

— Пошли снова пить и играть… В конце концов песня не сравнится ни со стаканом водки, ни с игрой в карты.

А незнакомец тем временем взял больную на руки — она весила не больше малого ребенка — и, ускорив шаг, понес домой, сопровождаемый Мустиком.

Идя во тьме, прорезаемой мириадами[31] светлячков, мальчик вдруг достал из-за пояса револьвер и сказал:

— Я ничего не имею против вас… Но все же — кто вы?

— Друг.

— Вот как? Я вас не знаю.

— Понимаю и прощаю тебе твою недоверчивость. Но когда я говорю, что друг, это означает: всеми силами готов помочь бедняжке, пораженной в расцвете сил какой-то непонятной болезнью. Кроме того, у меня нет ничего общего с подозрительными завсегдатаями увеселительного заведения, где ты служишь.

— Да, месье! Я — мойщик посуды, поваренок… Бой[32], как говорят англичане. То есть мастер на все руки. Ведь всякая служба хороша. Надо только быть честным, не так ли? И жить праведно, пока не нападешь на корзину с апельсинами![33]

— Желаю удачи! Однако… кто-то за нами идет. Ты не слышишь?

— Кажется, да.

По дороге попадались бараки, под крышами которых висели, изогнувшись, белые хлопковые гамаки, еле заметные при бледном свете звезд и светлячков.

Путники сделали еще дюжину шагов, и мальчик сказал:

— Нет сомнения, за нами идут.

— Как ты думаешь, есть основание беспокоиться за…

— За Мадьяну? Да! И серьезное. Эта внезапная болезнь у нее, такой сильной, совершенно неестественна. Думаю, ее напичкали лекарствами. И нехорошими.

— Кто-то хочет ее убить?

— Боюсь, что да. Очень боюсь.

— А что тебя навело на эту мысль?

— Среди местных парней всегда есть чего опасаться. А Мадьяна — целое состояние. О ее семье ходит легенда: они, мол, знают сказочно богатую жилу[34]. Что-то вроде Эльдорадо![35] Понимаете? Об этом говорят и на ее состояние зарятся с тех пор, как всех здесь охватила золотая лихорадка.

— Ну и что?

— Да как же! Я видел, как вокруг Мадьяны бродят люди с мешками и веревками, сбежавшие от виселицы или гильотины и способные на все. И на меня косо смотрят. Есть от чего задрожать.

— Ты любишь Мадьяну?

— Она спасла мне жизнь. Я был бы счастлив умереть, лишь бы ее не коснулось страдание, какая-нибудь беда. А вы?

— Вижу ее лишь в третий раз, приехал всего несколько дней назад. Но я из породы тех, что ищут опасности, этаких донкихотов[36]. Люблю рисковать, это сильнее меня. Не могу видеть человека в беде и не помочь ему.

— Да вы — герой! Ладно, хватит болтать. Мы пришли.