Железная рука

Горе чуть не убило моего отца. И если он не умер от смертельной тоски, то только благодаря горячей любви к дочери. Его привязывала к жизни мысль об отцовском долге. Папа обнял меня и, глядя в мое лицо влажными от слез глазами, сказал: «Я буду жить ради тебя, родное дитя, я восстановлю наше состояние!» И с того дня никогда не видели его ни плачущим, ни, увы, улыбающимся! Для возрождения былого счастья Мартиника не оставляла никакой надежды. Человек мужественный и решительный, отец начал подумывать о нашей Гвиане, ее богатых приисках, работа на которых требовала изнурительных усилий, часто не приносивших удачи. Но иногда труд вознаграждался потрясающим успехом.

Железная Рука, слушавший с бьющимся сердцем эту тяжелую исповедь, нежно прервал девушку:

— Но жизнь в жестокой битве, схватка с ужасными трудностями, не знающая передышки борьба с любителями наживы, — все это конечно же безмерно огорчало вашего мужественного отца, чью энергию и бесстрашие вы унаследовали.

— Да, мой друг, да. Итак, семья переехала в Гвиану, папа устроил нас в Кайенне, в лагерь Монжоли, прибежище всех несчастных, а сам уехал на золотые прииски. Мы остались одни, без средств к существованию, если не считать небольших субсидий от правительства и того, что зарабатывала мама Нене. О, несравненное, дорогое и горячо любимое создание! Вторая мать, бесконечная преданность которой стала для меня единственной поддержкой в детстве. Мы жили среди таких же несчастных, как и я, братски объединенные бедой.

Годы пролетели быстро. В детстве тяжелые воспоминания и скорбь длятся недолго. От отца приходили письма, полные нежности. К ним всегда добавлялось немного золота, доставляемого кем-нибудь из старателей. Мне шел пятнадцатый год, и я все больше испытывала непобедимое желание увидеть папу, которого я представляла себе очень несчастным, безжалостно одиноким, снедаемым лихорадкой; все звали его Старатель-Фантом[195].

Я написала ему о моем большом желании увидеться и доверила свое послание одному из случайных людей. Прошло полгода, но ответа не было. Обуреваемая тревогой, я решила осуществить безумный замысел. Мы с кормилицей отправились в этот ненадежный, загадочный край, где идет борьба не на жизнь, а на смерть. Шестьсот километров пути… И в каких невыносимых условиях! Вы представляете себе, чем для нас был подъем в гору?

Ведь сейчас мы покрываем за один день расстояние, которое тогда удавалось преодолеть лишь за неделю. Теперь скорые поезда перемещают нас, как перышки, и их более шестидесяти, следующих из Со-Эрмина до приисков Итани.

Мы шли пешком. Бесконечные переходы через горы, кустарники, саванну, болота, лес, под дождем и солнцем… Сквозь туман и назойливые облака мошкары мы пробирались усталые, голодные, терзаемые жаждой и лихорадкой.

И наконец прибыли, лишенные всего, в Неймлесс!

— О да!.. Неймлесс! Этим все сказано, — печально вставил Железная Рука. — Во-первых, надо было жить. А где и как?

— К счастью, у меня есть кое-какие способности. Я пою, поэтому с самого начала использовала свой жиденький голосок для того, чтобы как-то существовать.

— У вас божественный голос!

— Не будем преувеличивать. Кроме всего прочего, мама Нене — немного колдунья. Это свойственно всем старым негритянкам Мартиники. Она «врачевала» людей, то есть устраняла порчу, лечила болезни, зачаровывала змей. Еще когда я была маленькой, Нене посвятила меня в тайны своего искусства.

— Она сделала из вас самую очаровательную волшебницу.

— У вас прелестная манера толковать слово «колдунья». Однако солнце садится, время торопит. Я должна до наступления ночи закончить свой рассказ, хотя только начала.

Мы стали работать сиделками. Лечили креольскими средствами горячечных больных[196] и выздоравливающих от язв желудка, за работу ничего не брали. Но нам добровольно кое-что приносили и очень мило предлагали отъявленные жулики; отказаться было просто невозможно.

Их признательность сделала нас популярными и уважаемыми. Мы, сами того не ведая, стали богатыми. Трактирщик Джек пригласил меня в казино, положив плату звезды. Певица и заклинательница змей… Это было невероятно! Как-то меня сводили к лотку старателей, и я увидела не только золотую пыль, но и зерна дорогого металла, большие слитки. Настоящее богатство!

Впрочем, у меня было куда вложить свои ценности. Отец по-прежнему работал очень далеко, вел чрезвычайно важные поиски. Я отправляла ему полученные подношения. В далекие края их доставляли честные до щепетильности и очень обязательные люди, мои друзья-жулики.

Но тут Неймлесса достигла новость, распространившаяся с быстротой молнии. Упорство Старателя-Фантома, его сражения с судьбой увенчались наконец успехом. Мой отец открыл несказанно богатую золотую жилу. Сначала никто не поверил. Но возвратились изыскатели и принесли его золото, найденное там, на прииске «Мадьяна»!