Железная трава

Ах вы, сени, мои сени,
Сени новые мои…

V

Мысль о бегстве на волю все настойчивее преследовала Сергея, и теперь все его хлопоты по охоте сводились к одной цели — побольше накопить пушнины, повыгоднее сбыть ее: без денежного запаса не выбраться из плена.

Еще от деда Линована слышал он о походах на медведя, а ведь одна медвежья шкура — целый, можно сказать, капитал! Но как добыть «топтыгу», да еще один на один с ним? Надо было обратиться к кому-либо из старожилов за помощью, и уже подумывал он заглянуть с этою целью на село, а тут как раз пожаловал к нему в зимовье сам Липован.

Дело к вечеру было. Сергей только что покончил с разделкой беличьих шкурок по новой добыче и готовил себе ужин. В ставень оконца постучали, залаял Таныш. «Наконец-то! — подумал Сергей, предположив, что явилась давно не показывавшаяся Алена, и вслед усомнился: — Нет, не она — слишком поздний час для нее». Уняв пса, он вышел в сени.

— Свой, свой! — послышался знакомый старческий голос. — Отчиняй засов, мил человек…

Сергей впустил позднего гостя.

— На ночевку к тебе! — заговорил с порога Липован. — Пробирался на своей клячонке из Баксыра, от родни, да запозднился…

Устроив дедову лошаденку в сенях (на открытом-то месте волки задерут!), Сергей провел старика к столу, за горячий кулеш с зайчатиной, и они разговорились.

Затею Сергея — обложить медведя — не одобрил дед.

— За ведмедем, милок, без сноровки погонишься — живым не воротишься… Тебе бы лису-огневку выследить, водятся такие в нашем кутке… Цена ж шубенки одной такой куда как высше медвежачьей… Целый в ней, огневке, клад!..

И принялся рассказывать о всяких случаях в охоте за огневкой, а наутро изъявил согласие принять участие в поисках живого «клада».

Бродили они по снегам-трущобам не один час, но без толку. Однако, проводив деда, Сергей решил во что бы то ни стало добиться счастья. Вспомнил при этом, что и Алена когда-то говорила ему о счастливцах, выслеживавших огневку. И — странно! — мотаясь с утра до сумерек по дремучим зарослям, приглядываясь к каждому звериному следу, прислушиваясь сторожко, заодно с Танышем, ко всему, что поскрипывало, потрескивало, тренькало вокруг, он чувствовал себя так, будто и она, Алена, была подле него, будто стоило ему оглянуться — она тут как тут!

Чем-то ласкающе юным, как просветы небесной голубизны в кедраче, веяло на него от вечно зеленого царства тайги. И нередко, забывая об осторожности охотника, приводя в состояние тревоги Таныша, он наотмашь вскидывал голову и оглашал таежное затишье звонкоголосым:

— Але-е-ена…

Вслушивался в далекое ломкое, эхо и, как очарованный, озирался по сторонам, словно впервые видел и те вон разлатые, манящие под бело вспененный шатер свой кедры, и те вон узорчатые, тонущие поблизости в снегах, елочки, и медностволые над ними сосны, бесшумно ронявшие снежный покров.

Когда на следующей неделе в зимовье вновь прибыл на своей лошаденке Липован, чтобы доставить в Тогорье, как обещал, скопленный запас пушнины, встретил его Сергей буйным выкриком:

— Ура-а-а, деда, вот она, рыжая!

И метнул перед ним драгоценную шкуру лисы.

Запас пушнины занял изрядное место в кошевке Липована. Предстояло сбыть добро с рук, да так, чтобы не оказаться обманутым пройдохою Ситниковым, и тут дед опять вызвался в помогалы к Сергею: сопровождать его к лавочнику. Вместе они и выехали на село.

Битый час осматривал, ощупывал Ситников товар, прикидывая цены, и, наконец, продавец и покупатель ударили по рукам.

Выражая на прощанье благодарность за первую помощь в добыче огневки, Сергей обнял деда, а тот — в ответ. «Не меня, господа бога благодари!»

Подходя к своей избе с лыжами под мышкой, с ружьем и сумою за плечами, Сергей замедлил шаг. Опережая его, в отзынутую калитку прорвался Таныш, и в ту же минуту у ворот выросла фигура хозяйки. В руках держала Дарья пустую корзинку, одета была она в нагольный тулупчик.

— Ой, батюшки-светы, никак… Сергуня! — завосклицала хозяйка, всплескивая рукавичками. — Явился-таки охотничек…

Она намеревалась повернуть с постояльцем во двор, но он задержал ее:

— Идите, Дарья Акимовна, куда собрались…

— Да вить на заперти изба-то! — объяснила она. — Шагай, милок!

— А где же Алена?

Голос его дрогнул, он даже приостановился.

— Цела, цела Аленушка, — успокоила его хозяйка. — Пеструнью к Семыкину повела, охромела что-то коровенка наша… А Семыкин всяку животину травами лечит!..

Она провела Сергея на кухню и нерешительно задержалась у порога.

— Ай и впрямь сбегать мне, куда собралась, а ты уж не взыщи… В лавку надобно мне, весь сахарок вышел… Разболакайся, голубь, да проходи в свой угол…

С этим она скрылась, увязался с нею и пес.