Железная воля

"И я его, и он меня, как по русской войне следует, но только ему, разумеется, не так способно было меня побеждать, потому что у меня, извольте видеть, от больших наук все волоса вылезли, - и то, что вы тут на моей голове видите, то это я из долгового отделения выпускаю; да-с, из запасов, с затылка начесываю... Ну, а он лохматый".

"Лохматый, негодяй".

"Да-с; вот я потому, как вижу, что мир кончен и начинается война, я первым делом свои волосы опять в долговое отделение спустил, а его за вихор".

"Хорошо!"

"Хорошо-с; но, признаться, и он меня натолкал".

"Ничего, ничего".

"Нет, больно-с".

"Ничего; я вас буду на мой счет лечить. Вот вам сейчас же и рубль на это".

"Покорно вас благодарю: я на вас и полагался, но только это ведь не вся беда".

"А в чем же вся-то?"

"Ужасную я неосторожность сделал".

"Ну-у?"

"Началось у нас после первого боя краткое перемирие, потому что нас ровняли, и пошел тут спор; я сам и не знаю, как впал от этого в такое безумие, что сам не знаю, что про вас наговорил".

- "Про меня?"

"Да-с; об заклад за вас на пари бился-с, что подавай, говорю, подавай свою жалобу, - а ты Гуги Карлыча волю не изменишь и ворота отбить его не заставишь".

"А он, глупец, думает, что заставит?"

"Смело в этом уверен-с, да и другие тоже уверяют-с".

"Другие!"

"Все как есть в один голос".

"О, посмотрим, посмотрим!"

"И вот они восторжествуют-с, если вы поддадитесь".

"Кто, я поддамся?"

"Да-с".

"Да вы разве не знаете, что у меня железная воля?"

"Слышал-с, и на нее в надежде такую и напасть на себя сризиковал взять: я ведь при всех за вас об заклад бился и увлекся сто рублей за руки дать".

"И дайте - назад двести получите".

"Да вот-с, я, их всех там в трактире оставивши, будто домой за деньгами побежал, и к вам и явился: ведь у меня, Гуго Карлыч, дома, окромя двух с полтиною, ни копейки денег нет".

"Гм, нехорошо! Отчего же это у вас денег нет?"

"Глуп-с, оттого и не имею; опять в такой нации, что тут - честно жить нельзя".

"Да, это вы правду сказали".

"Как же-с, я честью живу и бедствую".

"Ну ничего, - я вам дам сто рублей".

"Будьте благодетелем: ведь они не пропадут-с. Это все от вас зависит".

"Не пропадут, не пропадут, вы с него когда двести получите, сто себе возьмите, а эти сто мне возвратите".

"Непременно ворочу-с".

Пекторалис вручил подьячему бумажку, а тот, выйдя за двери, хохотал, хохотал, так что насилу впотьмах в соседний двор попал и полез к Сафронычу через забор пьяный магарыч пить.

"Ликуй, - говорит, - русская простота! Ныне я немца на такую пружину взял, что сатана скорее со своей цепи сорвется, чем он соскочит".

"Да хотя поясни", - приставал Сафроныч.

"Ничего больше не скажу, как уловлен он - и уловлен на гордости, а это и есть петля смертная".

"Что ему!"

"Молчи, маловер, или не знаешь, ангел на этом коне поехал, и тот обрушился, а уж немцу ли не обрушиться".

Осушили они посудины, настрочили жалобу, и понес ее Сафроныч утром к судье опять по той же большой дороге через забор; и хотя он и верил и не верил приказному, что "дело это идет к неожиданному благополучию", но значительно успокоился. Сафроныч остудил печь, отказал заказы, распустил рабочих и ждет, что будет всему этому за конец, в ожидании которого не томился только один приказный, с шумом пропивавший по трактирам сто рублей, которые сорвал с Пекторалиса, и, к вящему для всех интересу и соблазну, а для Гуго Карлыча к обиде, - хвастался пьяненький, как жестоко надул он немца.

Все это создало в городе такое положение, что не было человека, который бы не ожидал разбирательства Сафроныча и Пекторалиса. А время шло; Пекторалис все пузырился, как лягушка, изображающая вола, а Сафроныч все переда в своем платье истер, лазя через забор, и, оробев, не раз уже подсылал тайком от Жиги к Пекторалису и жену и детей за пардоном.

Но Гуго был непреклонен.

"Нет, - говорил он, - я к нему приду по его приглашению, но приду на его похороны блины есть, а до того весь мир узнает, что такое моя железная воля".

15

- И вот получили и Сафроныч и Пекторалис повестки - настал день их, и явились они на суд.

Зала была, разумеется, полна, - как я говорил, это смешное дело во всем городе было известно. Все знали весь этот курьез, не исключая и происшествия с подьячим, который сам разболтал, как он немца надул. И мы, старые камрады [товарищи (нем.)] Пекторалиса, и принципалы наши - все пришли посмотреть и послушать, как это разберется и чем кончится.