Железная воля

— Вова, что ты делаешь? — закричала она. — Это безобразие!

— Нет, это не безобразие, — радостно ответил Вова, — а общественное задание. — И ещё раз свистнул.

— Общественное задание? — удивилась мама. — А может быть, ты ещё и голубей будешь гонять?

— Вот то-то и оно! — сказал Вова. — Мне надо завести самца и самочку.

— Боже, что он говорит! — воскликнула мама и позвала из другой комнаты папу.

Когда в столовой появился папа, мама буквально засыпала его словами:

— Вот посмотри — плоды твоего воспитания! Вчера он красками стал красить рояль, а сегодня он уже о голубях думает! Ты слышал, как он свистит?

— Слышал, — ответил папа.

— И не обратил внимания?

— А что же тут такого? Все мальчишки умеют свистеть.

— Но ведь он же себе губы разрывает! Посмотри на его рот — весь красный! А теперь он ещё хочет купить голубей…

— Подожди, Верочка, не шуми, — сказал папа. — Ну и пускай покупает. Голубь — благородная птица…

— Когда Марс, бог войны, отправился в поход, — начал объяснять Вова, — то он…

— При чём тут марсиане! — перебила его мама. — Никаких голубей! Вова, ты понял меня? Никаких голубей! Не хватало, чтобы ты ещё шею сломал!

— Мам, я не упаду с крыши, — заныл Вова. — И я себе свистульку куплю — вместо пальцев.

Он посмотрел с мольбой на папу — дескать, спасай. Но тот, видно, чтобы не подрывать мамин авторитет, махнул рукой и вышел.

У Вовы от горя разрывалось сердце. Если мама и папа против голубей, значит, придётся с голубями расстаться. Но как же быть? Ведь Вова не о себе заботится, а обо всём классе. И что же выходит? Значит, Пашка прав, когда кричал: «Долой Морковкина»? Дудки ему — прав!

И тут Вова решил сесть на трамвай и поехать на птичий рынок.

Рынок начинался ещё задолго до входа на большую асфальтированную площадь с крытыми прилавками. Здесь были сотни людей с голубями, щенками, котятами, кроликами, гусями. Щенки и котята выглядывали из-под воротников рубах, пальто, телогреек. Гуси крякали в мешках. Кролики сидели в корзинках. Какой-то дядька водил за собой на верёвочке здоровенного серебристого петуха, который время от времени с криком «ку-ка-ре-ку» кидался на прохожих. Те со смехом разбегались по сторонам.

— Ребя-а! — радостно стонал кто-то. — Меня жареный петух клюнул!

Вова разевал рот от удивления. Он не знал, никогда не думал, что в Москве живёт столько любителей птиц, рыб и животных.

В ряду кормов для рыб продавались сушёная дафния и циклопы. В больших консервных банках копошились красные червячки длиной с граммофонную иголку. На развёрнутых газетках в чёрной земле копошились белые червячки. Продавец брал их щепотками и укладывал в специальную мерку — пустой спичечный коробок.

— Бери за гривенник, — предложил продавец Вове червей. — Самая что ни на есть ихняя еда, вроде ветчины. Вот, положим, тебе хочется чего-нибудь солёненького куснуть али сырка, так и рыбе — надо разнообразное меню…

— Кому элодею и папоротник! Кому элодею и папоротник! — басом говорил высокий гражданин, держа в одной руке банку с зелёными растениями, а в другой — медицинский пинцет.

За стеклянной банкой в воде растения казались большими, широколистыми, а вынимали их оттуда — они становились тощими и жалкими.

Тут же, за прилавками, лежали и речной песок цвета яичного желтка, и надутые футбольные камеры, служащие для вдувания воздуха в аквариум, и электрический воздушный компрессор.

А в птичьем ряду верещали щеглы, синицы, канарейки, ярко-голубые, с зелёными переливами попугайчики.

Вова думал, что они — заморские, откуда-нибудь из Чили или с Суматры, но оказалось, что их выводят в Москве.

Под клеткой с канарейкой сидела какая-то бабка и держала в руках бутылку с бумажной этикеткой: «Кислота из хвоста муравьёв»,

— Можешь отпить глоточек, — сказала она Вове. — Эта кислота вроде как лимон. Мы в деревне с ней даже чай пьём. А так — она от рематизму.

То тут, то там раздавались голоса:

— Щегол поёт с гарантией!

— А к кенарю надо сажать синицу, тогда они друг друга поддержат — ну, как хор Пятницкого!

— У кого есть соловей? Куплю соловья!

— Клетка плохая? Да вы очки снимите! Она же ведь из рояля сделана. Одни проволочки что стоят! Сюда хоть гориллу сажай — не выскочит!

Но самым большим рядом был голубиный. Продавцы держали голубей и в плетёных корзинах и в металлических клетках, которые могли складываться в чемоданы. Сидели голуби целыми стаями. «Дутыши», «пегарьки», «воротникастые», «немцы», «почтари» всех цветов, раскрасок и оттенков спокойно ворковали и поклёвывали зерно. Покупатели для чего-то расправляли им крылья, дули под хвост, раскрывали клювики.

Вова с интересом прислушивался к «учёным» разговорам. Оказалось, что голубь ценится по головке и «платью», то есть по оперению. Лучший голубь — это «немец», и стоит он до тридцати рублей. «Немцы» появились у нас после войны. Их привезли солдаты из Германии. Эти голуби летают со скоростью экспресса и безошибочно находят свой дом. А турманы — это такие голуби, которые могут кувыркаться в воздухе через голову.