Железные бабочки

Вэл припомнил слова, сказанные кузеном–соперником на прощанье. «Делай как знаешь. Но через месяц ты вылетишь отсюда. И твой любезный братец тоже». Вэл одевался и рассуждал, что могут значить эти угрозы. Возможно, видение в Зале каким–то образом было связано с тем, что в течение месяца Рэйлстоуны должны, по выражению кузена–соперника, вылететь из Пиратского Логова. Если привидение погуляет здесь ещё ночку–другую, это подорвёт самые крепкие нервы и самое стойкое здоровье. Тогда уж точно Рэйлстоуны вылетят из Пиратского Логова.

Во вчерашних событиях был ещё один эпизод, н& дававший Вэлу покоя. Мысленно он вернулся во вчерашний день. Вот он провожает взглядом плавучую «цистерну». Вот появился кузен–соперник. Вот пришла Люси. Вот Рики отправилась к Чарити, а он, Вэл, пошёл к реке и встретил Джимса.

Да, всё дело было в том, что вчера говорил Джимс!

Когда Рики сказала, что Джимс больше Рэйлстоунов знает об их доме и о жизни в этих местах, тот уклонился от темы и свернул к обсуждению знакомства с мисс Чарити. Кажется, он действительно знает о Пиратском Логове больше, чем сами Рэйлстоуны.

А существо, которое Вэл видел вечером в Длинном Зале, наверняка знало какой–то потайной вход в дом. Оно исчезло где–то возле лестницы, значит, там вполне может быть какой–нибудь лаз наружу. Правда, не так давно Вэл самолично выстучал все плиты в полу. Но тогдашнее выстукивание не привело ни к чему, кроме ссадин на пальцах.

Он застегнул ремень на брюках и выглянул в окно. Сэм–младший начищал ботинки в соответствии с приказом Люси. Ботинки блестели как зеркальные. Только на одном возле каблука была грязь.

Донёсся новый крик Люси:

— Миста Вэл, вы идёте завтракать или нет?

Вэл почувствовал себя виновным в невыполнении команды и кротко ответил:

— Иду.

Люси стояла в дверях столовой, уперев кулаки в пышные бока, и критически оглядывала детей и взрослых на предмет непорядка. У неё был такой же придирчивый взгляд, как у шотландской няньки, мучившей Рики, когда та была маленькой, подумал Вэл. Никто из Рэйлстоунов не осмеливался перечить няне–Анне, под её взглядом и Руперт и Вэл и Рики становились маленькими и покорными. У Люси взгляд имел такую же силу, решил Вэл, и безропотно проследовал в столовую, словно ему было не девятнадцать лет, а всего шесть.

Руперт и Рики уже сидели за столом и молча ели. Точнее, Рики ела, а Руперт просматривал утреннюю почту. Обращаясь персонально к Вэлу, Люси указала:

— Садись. И чтобы съел всё до дна. Тощий, как цыплёнок.

С этими словами Люси ушла на кухню и Вэл смог заговорить:

— Не понимаю, почему она всё время сравнивает меня то с цыплёнком, то со скелетом.

— Ну нет, — пробурчала Рики с набитым ртом. — Вчера она говорила Летти–Лу, что ты тощий как жердь.

— Почему бы не покритиковать Руперта? Ему тоже не помешают лишние десять фунтов жира. Да и бледноват он для сельского джентльмена, — Вэл оглядел Руперта как профессионал–доктор и заключил: — Маловато бываете на воздухе, любезный.

Рики грустно поддакнула:

— Ещё бы! У него столько секретов, он так занят ими!

Руперт, поглощённый очередным письмом, только хмыкнул в ответ.

— Вот если бы мы были бандой китайцев или пиратами–малайцами, или контрабандистами–арабами, он бы обратил на нас своё драгоценное внимание, — Вэл пристально глядел на Руперта. Но тот, не поднимая взгляда от бумаг, проговорил:

— Передайте, пожалуйста, сахар.

Рики приняла от Руперта чашку с кофе и хихикнула:

— Точно! Мы для него никто. Сколько вам сахара положить, мистер Руперт? Мистер Руперт из Пиратского Логова! — Рики почти закричала. — Вы слышите меня?

Руперт отложил письмо и удивлённо огляделся:

— Что вам нужно от меня?

— Чуточку внимания, сэр, — ответила Рики. — Мы нормальные члены вашей семьи, а не какие–то чужие малайцы, арабы или китайцы. С нами вполне можно водиться, правда же, Вэл? И если бы вы, сэр, как–нибудь вынырнули из глубин своего внутреннего мира, то легко убедились бы в этом. Без напоминаний с моей стороны.

Руперт засмеялся и отложил письма:

— Простите. У меня глупая привычка читать во время еды. Я подхватил её в годы, когда ваше присутствие не скрашивало моего застольного одиночества своим светом, — он перестал улыбаться и добавил серьёзным тоном. — Я знаю, что вы — моя семья. Но есть причины, по которым…

— Ты ведёшь себя так, как ведёшь, и не можешь объяснить нам, почему ты так поступаешь, — подсказала Рики.

Руперт смущённо потеребил сначала узел галстука, затем салфетку:

— Пока я ничего не могу сказать вам. Сначала я должен сам узнать, что из этого получится.

Рики, широко раскрыв глаза, наклонилась к Руперту через весь стол и мечтательно произнесла:

— Руперт, ради Бога, признайся! Ты изобретаешь что–то невиданное?

— Тогда мы точно кончим наши дни в доме для бродяг, — сообщил Вэл.

Руперт туманно пояснил:

— Я — это я, какой есть.

— Ну и оставайся какой есть, — отмахнулась Рики. — В конце концов мы заведём собственные секреты.

— Не сомневаюсь, — Руперт взглянул на Вэла и добавил.