Железные бабочки

Утро ушло на маскировку. Мы с Трудой вымыли друг другу волосы краской из котла, оставив порцию для Кристофера. У меня не было зеркала, но судя по внешности Труды, и я теперь стала совершенно другая. Волосы я вытерла, просушила на ветру и они приобрели тёмно-каштановый, почти чёрный цвет. Труда отошла в сторону и критично взглянула на меня.

– Мы будем сёстрами, миледи, – сказала она. – Кристофер может быть нашим братом. А вы, сэр… – она обратилась к полковнику.

– Я её муж, конечно, – он опустил руку мне на плечо. И у меня появилось странное ощущение, что это правильно, она и должна лежать там, от его прикосновения мне стало тепло и спокойно. – Но помните, вы оба, – в голосе его зазвучали прежние командирские нотки, – никаких больше «сэров» и «миледи». Она Амелия, а я… У меня слишком иностранное имя… Я буду Францем, Францем Килбером. Хотя нет, вам лучше зваться Лоттой, это больше подходит, – закончил он, глядя на меня.

Я согласно кивнула.

На второй день после составления плана мы выступили. Накануне полковник и Кристофер сделали вылазку в сторону Валленштейна, чтобы убедиться, что нас не преследуют. Полковник признавался, что удивляется нашему везению и отсутствию облавы. Он посчитал, что комендант крепости ради собственной безопасности пытается сохранить наш побег в тайне.

– Несомненно, продолжается какая-то интрига, – заметил полковник на ходу. Шёл он не своей обычной походкой, а сгорбившись. Я шагала рядом, неся на бедре связку хвороста, как показала мне Труда.

Случайно я посмотрела на свою левую руку. Палец опоясывала воспалённая красная полоса. Я настояла, чтобы мои спутники разрезали кольцо. Мне хотелось забросить его как можно дальше, но Труда благоразумно заметила, что оно тоже входит в «добычу». Хоть кольцо теперь было изуродовано, оно, несомненно, старое и тем самым подтвердит правдоподобность нашего рассказа. Железное ожерелье с бабочками я завернула в ткань и спрятала на груди, в самом безопасном известном мне месте. Но распухший палец по-прежнему свидетельствовал, что кольцо совсем недавно было на мне.

На самом ли деле я замужем? Мне казалось, что это не так. Я не помнила церемонию, только отдельные отрывки. Я не отвечала на традиционные вопросы. Но всё равно я чувствовала, что пока сохраняется возможность получить наследство дедушки, я не буду в безопасности, не буду свободна от предательства.

Полковник, должно быть, думал о том же, потому что придвинулся ко мне и обнял рукой за талию, помогая идти. Труда и Кристофер ушли вперёд и не могли нас слышать. К тому же он заговорил шёпотом.

– Будьте уверены, больше вам с ним не придётся иметь дело! Вы будете не одна!

– Ему нужно сокровище. Это жалкое сокровище… Я его не хочу и никогда не хотела! – с гневом выдохнула я, но тоже негромко. – Я не знаю здешних законов. Если он меня найдёт, то может утверждать, что я – его жена, и закон даст ему полную власть надо мной. Он сказал, что мой дед хотел нашего брака.

Проклятие спутника не удивило меня. Если бы я знала такие слова, то наверняка тоже воспользовалась бы ими.

– Конечно, он солгал. На самом деле… – полковник неожиданно смолк. – Ваш дед действительно пытался обеспечить вашу безопасность. К несчастью, его власть завершилась после смерти. Да, они надеются использовать сокровище как ловушку.

Я невесело рассмеялась.

– Для меня это не ловушка. У меня есть собственное сокровище… мой дом… – в этот момент меня поразила такая тоска по имению, по упорядоченной жизни, которую я там вела, что я расплакалась бы как ребёнок, если бы не держала себя в руках.

Но он, должно быть, понял, по чему я тоскую, потому что сказал очень тихо, и вся строгость исчезла из его голоса:

– Он очень красив, ваш дом…

– Но вы его не знаете!

– Я его видел, и вас в нём. Вы были правы, вы и сейчас правы. Вы должны быть на своём месте. А этого, – он обвёл рукой окружающее, – не должно было быть.

Впервые я задала ему прямой личный вопрос:

– А где ваш дом?

Он пожал плечами.

– Дом солдата? Везде и нигде. Солдат перелетает, как птица, куда зовёт его долг. Когда-то у Фенвиков были корни, но их вырвала война, и мы стали бродягами. У меня нет корней, нет земли даже размером с ладонь, – он вытянул руку. – Курфюрст предложил моему отцу титул и земли. Они были боевыми товарищами, до того как курфюрст вернулся в Гессен. Но – это не дом. Не тот дом, который мой отец знал мальчиком. Ему не нужно было положение при дворе, но он был достаточно предусмотрителен и часть щедрого дара курфюрста перевёл в английский банк. И меня отправил учиться туда же. Так что за границей я не буду нуждаться. В сущности… я могу когда-нибудь даже выполнить мечту отца.

– Какую?

– Вернуться в страну, из которой нас изгнали. Сейчас старая вражда уже умерла. Он часто мечтал снова вернуть себе… может, не «Королевский Дар», но какое-нибудь поместье поменьше на Восточном побережье. Он говорил об этом, умирая…

– «Королевский Дар!» – я удивлённо посмотрела на него. – Но я его знаю! Это поместье Артли.