Железные бабочки

– Я жду, Фенвик, – барон обнажил саблю, картинно отсалютовал. Суженными глазами смотрел он на дверь нашего убежища, возможно, действительно собираясь какое-то время придерживаться правил чести в такой встрече. Я снова попыталась удержать полковника за руку, но он увернулся и взглянул на лесника, который коротко кивнул.

– Да, сэр, – тихо сообщил он. – Я их слышу. Совы собираются.

До сих пор я так была поглощена обменом репликами между полковником и нашим врагом, что ничего другого не замечала. Но теперь, в наступившей тишине, услышала приглушённый крик, потом второй.

– Они возьмут и его, как остальных, – довольно пояснил Каспер. – Якоб привёл ночной патруль. Нас в последнее время беспокоили браконьеры…

– Нет! – полковник покачал головой. – Это между нами. С его людьми делай, что хочешь, а барон – моя добыча, – он взял сабли, взвесил обе в руке, выбрал одну. По его знаку Каспер снял брус с двери.

Потом лесник взял вторую лампу и, держа дробовик на сгибе руки, другой вынес фонарь и поставил его на повозку, так что сцена была теперь освещена с двух сторон. За ним с обнажённой саблей в руке вышел Фенвик.

Как и фон Вертерн, он поднял в приветствии оружие. Я видела, как барон быстро оглянулся на лес. Прижав руки к груди, я ждала звука выстрела, ждала, что Фенвик упадёт, безрассудно отправившись навстречу коварству врага. Но выстрела не последовало. Можно ли было поверить леснику, что его люди, проскользнув по ночному лесу, схватили всех людей Конрада? Похоже, что фон Вертерн на самом деле потерял поддержку.

Однако он не отступил, как я ожидала. С силой вонзил своё лезвие в землю, расстегнул тугой форменный камзол и отбросил его назад. Фенвик не делал таких приготовлений. Каспер негромко свистнул и получил в ответ свист по крайней мере с шести направлений.

Я не могла понять выражение, появившееся на самоуверенном лице Конрада, когда он услышал этот ответ. Должно быть, он понял, что его ловушка не удалась. Но он поднял своё оружие, и противники встали друг перед другом.

Ноги мои неожиданно подогнулись. Пришлось держаться рукой за дверь, впившись ногтями в старое дерево. Теперь я не могла отступить, как и эти двое мужчин.

Я ничего не понимаю в искусстве фехтования, но в их движениях чувствовалось мрачное, жестокое изящество. Они кружили друг вокруг друга, потом сошлись в быстром потоке ударов и уклонений, как участники прекрасного, но смертельно опасного танца. Я увидела, как на предплечье полковника появилась алая полоска, кровь протекла через рукав. Услышала негромкий торжествующий крик Конрада. Но рана, хоть и болезненная, оказалась, наверное, всего лишь царапиной. Она как будто не мешала Фенвику.

Теперь они постоянно нападали и защищались. Я слышала их тяжёлое дыхание, топот ног. Потом…

Конрад испустил странный приглушённый возглас. В его грудь глубоко вонзилась сталь. Он отшатнулся, сделал шаг, другой, так быстро, что увлёк за собой саблю. Рука полковника опустилась, кровь из раны потекла сильней.

На лице барона, освещённом фонарём, появилось выражение ужаса. Рот его исказился, в глазах горела дьявольская ненависть. Не обращая внимания на рану, на лезвие, так глубоко вонзившееся в его тело, он нашёл в себе достаточно сил, чтобы пойти вперёд. Его цель была совершенно ясна. Он нёс смерть…

Может, я закричала, не знаю. Мой ли крик заставил его взглянуть на меня? Один шаг… другой… Фенвик не пытался отступать. Зажав одной рукой рану, с бесстрастным лицом он наблюдал за противником.

– Будьте прокляты? – мне он это послал или Фенвику? Этого я никогда не узнаю. Конрад приготовился нанести противнику смертельный удар – и упал на колени.

– Нет! Нет! – он пытался сразиться со своей слабостью, со своим поражением, но продолжал падать лицом вниз.

Мы сидели за столом в доме Каспера Капплемана. Я попыталась перевязать рану Фенвика, разрез, из которого продолжала сочиться кровь, но Труда отодвинула меня и занялась этим делом с большей уверенностью и спокойствием. Лицо полковника побледнело под пыльной щетиной, он вдыхал пары коньяка, который достал Каспер, но и слышать не хотел об отдыхе.

Я пыталась не думать о закутанном в плащ теле, лежавшем на деревенской телеге снаружи. С рассветом телега и разоружённые теперь люди фон Вертерна будут отведены к реке, и лесники Каспера переправят их назад, в Гессен.

Конечно, преследование по-прежнему было возможно, но мы выиграли время, чтобы вырваться вперёд. Поскольку полковник не мог теперь пользоваться правой рукой, которая висела у него на перевязи, мне пришлось самой дрожащими пальцами написать три документа. Сейчас они лежали передо мной на столе. Одно от моего имени. Я не знала, освободит ли оно меня от прошлого, но его мне написать было легче всего. В нём я официально отказывалась от любого наследства, оставленного мне дедом, и передавала его новому курфюрсту.