Железные бабочки [ Железные бабочки. Удача Рэйлстоунов]

Первое, что я поняла из этого потока слов, был тот факт, что она узнала о моём ночном посещении дворца. Сокровище… я вспомнила, что мы с ней видели. Оно для меня нереально. Но то, что дедушка признал меня, провозгласил, что принимает меня, что наши отношения должны уважаться, — да! За этим я и приехала. И повторила слова графини: как жаль, что я не узнала его лучше.

— Но вы же с ним виделись, — одна из тех быстрых вспышек проницательности, которые всегда удивляли меня в графине. Я подумала, не читает ли она время от времени мои мысли.

— И смотрите, что я вам привезла… это всё ваше…

Из кармана своего дорожного платья она достала перевязанный красной нитью свёрток, небольшой, не толще моего пальца. Я взяла его и расправила составлявшие его листки. И у меня в руках оказались с таким трудом написанные слова, единственные слова, с которыми обращался ко мне дедушка.

Глава десятая

Четыре листочка с коряво написанными словами… Я снова взглянула на них. Четыре листка, но здесь и пятый! Я разложила их веером, и пятый оказался вверху. На нём цеплялись друг за друга те же неровные каракули, что и на остальных. Но его я раньше не видела. Что-то мой дедушка написал, когда я ушла.

«Должна быть осторожна… выйди замуж… организует… он спасёт тебя…»

И ещё одно слово, настолько искажённое, что я его не поняла.

— Вот видите! — в голосе графини прозвучало торжество. — Вы держите его завещание: вы должны выйти замуж за Конрада, который вас спасёт. Конрад очень близок к новому курфюрсту, он за последние годы много раз бывал у. него. Его высочество знал это, знал, что он может рассчитывать на Конрада, что тот позаботится о вашей безопасности…

— Нет! — моя реакция на это предложение была немедленной и громкой. Я подошла к ближайшему столу и разложила на нём все эти листки, внимательно их разглядывая. Слова исказили болезнь дедушки, обстоятельства, в которых они написаны. И эта последняя запись была сделана не у меня на глазах, как остальные.

— Амелия, — графиня торопливо встала и теперь смотрела на меня через стол. — Как вы можете сомневаться в том, что это правильно и хорошо? У вас появятся враги, множество врагов, когда его завещание станет известно и все узнают, что он завещал вам сокровище. Его высочество знал это, он давно задумал, чтобы у вас был муж, который встанет между вами и теми, кто захочет вас уничтожить, — она наклонилась над столом, в глазах её полыхала такая ярость, что я не могла оторвать взгляда.

— Не сомневайтесь: не будь у вас таких друзей, как Конрад и мы, вы бы уже пострадали! Аббатисса злобна, как её мать, и у неё есть сторонники. Есть и другие, рвущиеся к власти. Ваши права немедленно оспорят. Неужели вы, женщина, одинокая, сомнительного рождения, сможете противостоять им?

Она рассмеялась, и в её смехе прозвучало злорадство.

— Бедная Амелия, здесь воля курфюрста — закон. Неужели вы думаете, что новый курфюрст станет разговаривать с вами, если у вас не будет надёжной поддержки? Его высочество хорошо это знал. Ваш брак был организован ещё до того, как курфюрст послал за вами; Конрад знал о своём участии в этом плане. Разве мне не были даны указания рассказать вам о нём, чтобы вы заранее его узнали? Я получила приказ… беречь вас, защитить вас после смерти его высочества, позаботиться о вашем браке…

Голос её гремел так властно, взгляд был таким повелительным и уверенным, что на мгновение я почувствовала себя беспомощной, как птица в лапах кошки. Но меня поразила абсурдность её слов. Неужели она считает, что на меня так легко воздействовать, что я покорно соглашусь со столь нелепым планом?

— Никакого брака не будет… — прервала я её, возвысив голос настолько, чтобы прервать поток слов. — У меня о нём не было ни малейшего представления.

Рука графини метнулась и сжала моё запястье, как стальная, а не из плоти и кости.

— Вы подчинитесь воле его высочества — зачем иначе вы здесь?

Я не пыталась вырваться. Наоборот, ответила спокойно:

— Я приехала сюда по единственной причине, графиня, поскольку моя бабушка хотела признания, что она законная жена… как следует по законам моей страны.

— Вашей страны? — с её круглого лица ушло дружелюбное выражение. — Вы принадлежите династии, Гессенской династии, вы обязаны подчиниться воле его высочества…

Я покачала головой.

— Я ничьей воле не подчиняюсь, только своей собственной. И приехала сюда не для того, чтобы стать участницей чьей-то интриги, а только по той причине, которую указала. Что касается сокровища… пусть переходит к аббатиссе или к новому курфюрсту, если они этого хотят. Я готова подписать любой документ, если это необходимо…

Графиня резко дернула меня за руку, дёрнула так неожиданно, что я едва не потеряла равновесие.