Железные паруса

Цветастые этикетки гипнотизировали его воображение. Главный порок человечества проснулся в нем в одно мгновение.

Молли мило выпятила челюсть. Должно быть, это означало доверительность. Для большей убедительности выставила и бюст.

– Многие люди боятся худшего, – очаровательно поведала «она», поигрывая лисьим хвостом. – А ты?..

Его не тронули ее хриплые нотки. По мне, так лучше б этого не было, чуть не сообщил Он ей.

«Она» сразу все поняла и призналась:

– Я много терпела… ты поможешь мне разбогатеть?..

Он едва не спросил, как? В голову ударил хмель. Он снова никого не боялся, хотелось куда-то идти и что-то делать. Он даже поймал себя на мысли, что «она» начинает ему нравиться.

Трика потянуло на откровение:

– Моя мама всегда говорила…

– Не ври, у тебя не было матери, – перебила Молли. – У нас нет матерей, – сообщила она с мрачной откровенностью.

Трик помешал ей предаваться воспоминаниям:

– Это у тебя не было, а у меня была!

– Откуда?

Ее тщательно накрашенные губы скривились в усмешке.

– Откуда-откуда… от верблюда!

– Он нормальный? – спросил Он у нее.

– Не в себе. Живет по космическим законам…

«Она» поняла его юмор буквально.

– Я уволен в запас по причинам, не подлежащим огласке! – заявил Трик.

– Он был каботажником, – пояснила «она» с презрением.

– Вот почему он не чесанный. – Понял Он.

Но Трик был явно простоват, чтобы почувствовать пренебрежение. Третью бутылку он выбрал с чешским ромом, карамельный запах которого сбил его с толка. Пить из горлышка ему тоже нравилось.

– Почетно освободился от службы… – сообщил он задумчиво, с изумлением разглядывая опорожненную бутылку. Покачнулся и рухнул на пол с мокрыми штанами. Полы зеленой шубы разлетелись в стороны.

«Она» брезгливо потрогала его туфелькой.

– Никогда не видела его таким. Ну что, поможешь?

– Помогу, – беспечно согласился Он, и Африканец снова с укором взглянул на него.

– Ну тогда идем? – протянула руку. – Будешь моим мачо.

«Она» действовала, как любая другая женщина, и Он стал привыкать к ней.

– Идем, – позвал Он Африканца, который прекрасно понимал язык жестов и не одобрял хозяина.

В этот момент что-то ухнуло, и дома зашатались так, что посыпались стекла. Завыли сирены. Вначале на Литейном, в районе Владимирской, потом на площади Восстания.

– Сигнал тревоги! – крикнула «она». – Когда слышишь такие звуки, надо бежать в другую сторону.

Они выскочили из винного магазина. Но побежали за всеми следом. Уже мелькали – спереди и сзади – торопились, как на пожар, изо всех подворотен и дверей – с ведрами, лопатами и баграми. Все-все – в одну сторону. В воздухе висела пыль. И где-то перед Литейным присоединились к усердно работающей толпе, которая собирала разбрызганные фиолетовые «лепешки» и разгребала на площади студенистую, колышущуюся, как студень, массу, пахнущую сырой печенью. Разгребала и растаскивала с такой поспешностью, словно в этом крылся залог жизни. В толпе среди взрослых мелькали старообразные дети. Потом спрошу у Молли, подумал Он.

– Ну что же ты! – крикнула «она» ему, растаптывая «лепешку», – ну что же!..

Он тоже стал топтать ближайшую из «лепешек», которая, как на дрожжах, пенилась и росла – зрела. Но Он не дал ей созреть, безжалостно размазал по асфальту и щелям между камней. Африканец усердно помогал, крутясь под ногами. Потом Он принялся за другую «лепешку». А когда бросил взгляд в сторону, оказалось, что стоит, со всех сторон окруженный этой фиолетовой массой, которая растекается, как блин на сковородке. Ему удалось перескочить на тротуар. А усевшийся было Африканец вдруг подскочил, огрызнулся на свой зад, и они вдвоем принялись за крохотную щупальцу, выползающую из-под двери магазина. Вдруг из ближайшего двора вывалился огромный, пузырящийся фиолетовый язык и в одно мгновение отвоевал сотню метров улицы и заставил толпу отступить. В следующие полчаса язык был дружно ликвидирован.

Он старался не глядеть в сторону вздымающейся, шевелящейся фиолетовой массы, откуда периодически изливались потоки пенящейся жидкости, густеющей по мере продвижения вниз.

В этот момент со стороны Шпалерной из переулка выскочила машина, резко затормозила, и из нее стали выпрыгивать люди с лопатами, тяпками и граблями, и кто-то крикнул:

– Получай инструменты!

Он тоже подбежал, и ему сунули «грабарку». Силы были явно неравными, потому что, когда Он в очередной раз нагрузил чью-то тачку и выпрямился, чтобы стереть пот, оказалось, что стоит уже не в середине квартала, а почти в самом его начале, напротив здания в стиле Гиллида, откуда начинал вместе со всеми. На набережной творилось нечто невообразимое. Он увидел, что фиолетовая масса, стала ярко-красного цвета и приобрела форму бутона. Потом кто-то крикнул:

– Поберегись!

Толпа шарахнулась в стороны. Бутон раскрылся.

– Бежим!? – предложил какой-то «аршин», но застыл, как загипнотизированный.