Железные рыцари

Итак, матушка моя была медиком на нашей единственной орбитальной станции-порту. Межзвёздные транспортники, как понятно, на планету спустится не в состоянии, слишком огромные. Да и к звёздам слишком сильно им приближаться не стоит, а то фигу от звезды улетят. Ну так вот, выходила ситуация, что папаша мой оказался в лазарете станции. Почему — я так и не понял, хоть причину искал и спрашивал. Ну и помимо лечения непонятно от чего, охмурил этот тип мою матушку. И улетел, а я… ну как мне часто поминали родичи, до тех пор пока не стали получать по шее, я матушку убил своим рождением. Тоже непонятно — она была старшим медиком станции, о беременности своей знала. Я не пробовал, но есть у меня ощущение, что не заметить у себя беременность, даже без медицинского образования — дело очень тяжелое, почти непосильное. А не заметить с медицинским образованием — так и вовсе невозможное.

Только вот моё рождение привело матушку к смерти. Что, как, зачем, почему — я так и не смог толком выяснить. И вот, через год после моего рождения и матушкиной смерти, появляется на орбите Белояра звездолёт пиитов. А оттуда вываливается Никс и находит меня. Предъявляет родственникам некие бумаги, слепки генетических карт или что-то такое. Ну, я так думаю, потому что конфликта, когда он меня от родственников забирал, не было. Что им он показывал — мне неизвестно. Сам он не говорит, а с родичами по матушке у меня отношения не те, чтобы они мне докладывали.

Мне Никс рассказал только то, что он задолжал моему неизвестному папаше. Тот, мол, помер (просто свинство со стороны моих родителей так безответственно помирать!), но не просто так, а оказав этим ценную услугу лично Никсу. Ни деталей, ни чего-то ещё, даже имени папаши киборг не сообщил. Только факт: Никс — должен. А умирающий папаша, как оказалось, о матушке беременной… не забыл. И помирая попросил в качестве отдачи долга позаботится о ребёнке и матери.

Видно, не совсем сволочью был. И свалил не с концами, а по делам. Но помер как последний свинтус, оставив меня круглым сиротой! И на злостное пиитское поругание!

Так вот, Никс меня забирает. Арендует у нашей Фамилии домик в столице, причём за деньги. И начинает меня не покладая манипуляторы растить и издеваться.

При этом, до поры, когда мне исполнилось восемь лет, отношения с Безмолвными (ну, не самая красивая фамилия у матушкиной семьи, но и не худшая) были подчёркнуто-нейтральными. Пока, в эти самые восемь лет меня Гаврила Безмолвный, старший в фамилии, не пригласил поговорить. Ну я и согласился, направившись к нему после учёбы. А вот там дядька начал мне нести какую-то фигню, причём «фигню» — это если не материться. Про какие-то скрепы, устои, мои немеренные задолженности перед фамилией.

— А за что я вам должен-то? — поинтересовался я, искренне по малолетству удивившись.

— За рождение, за уход, за матушку свою…

— Так я её даже не видел! — возмутился я тогда. — А Никс сказал что все денежные вопросы закрыл! За что я должен-то?!

— Щенок неуважительный! — начал орать покрасневший дядька. — Ну ничего, сейчас научу уважению, которое в тебя нелюдь не вбила!

И полез драться. Или наказывать, или ещё чего. Здоровый, красный, толстый. С бородищей здоровенной.

Но мне было восемь лет. А Никс меня уже четыре года мучил… ну учил в смысле. И учил чему-то совсем непонятному, потому что даже сейчас я не знаю, что за «стиль боя» он мне преподавал. Ни в голо, ни в энциклопедиях я такого не находил, только отдельные элементы. А сам он на вопросы отвечал «Нет названия и стиля. Учу правильно себя вести в бою». Ну, для себя я этикеткой этот «стиль» назвал, частично в шутку.

Так вот, смысл этикетки был не в ударах-захватах-заломах и прочем. А в том, чтобы установить уязвимые части противника и цель, ради которой которой ты с ним схлестнулся. И путь достижения этой цели кратчайшим путём, с минимальными затратами времени и сил.

Для начала я шмыгнул под стол, с грозным визгом: «не поймаешь, жирдяй!» И скакал под столом и вокруг него, пока ревущий и красный дядька забыл об осторожности и стал, расставив в стороны свои грабли, меня ловить. Ухватил я граблю за мизинец, дёрнул и вывернул — вывихнул, скорее всего, легковат я был и мелковат для перелома. Дядька зашипел, выпрямился и получил моими кулачками по шарам. Которые снизу, до верхних я не дотягивался. Верхние шары выпучил, полусогнутый, ну а я в прыжке в окладистую бородищу вцепился. И лбом дядьки об стол вопрос закрыл.

Это вот сейчас весело и смешно, а тогда страшно было — жуть! Но Никс, хоть и сволочь, гонял меня хорошо. Так что посмотрел я на валяющегося и бледного, но дышащего дядьку, да и улизнул в окно кабинета.