Железный дождь

«А может быть, здесь остановиться и переночевать? – Но сразу же прогнал эту заманчивую думку. – Поеду и буду ехать, пока не сдохну», – решил Сократилин, протянул руку к рычагам, осторожно обнял рукоятки, переждал, пока притупится в запястье острая боль, потянул на себя и нажал педаль главного фрикциона. За мостом дорога принялась вилять. Она то ныряла в лес, петляла меж деревьев, то бросалась в кусты, то опять выпрямлялась, хорошела. И тогда напряжение ослабевало, и Сократилин забывался. «Да сплю я, что ль?» – спохватывался Богдан и мотал головой. Могилкин с Левцовым сидели в танке. Сократилин их окликнул. Они не ответили. «Спят, черти!»

«Бэтэшка» пошлепывала траками по прелой листве. По бокам проплывали темные кучи кустов. Сократилин впал в забытье. Сколько он так ехал? Может, минуту, а может, и двадцать. Только когда он очнулся, не увидел дороги. Танк полз по какому-то полю. Сократилин даже не понял, где он и что с ним происходит, и опять куда-то провалился…

Сквозь сон Богдан услышал тонкий протяжный голос:

– Эй-а-а-а!

Окончательно пришел в себя Сократилин, когда раздался выстрел. Ему показалось, что лопнул шестидюймовый снаряд! хотя это был обычный винтовочный выстрел. Сократилин вздрогнул, помотал головой и резко дернул на себя рычаги. Танк остановился. Кто-то подбежал к люку и, просунув дуло винтовки, закричал:

– Куда прешься, баран! Не видишь – огневая позиция?!

– Свои… Боже мой, свои! – Сократилин засмеялся и опустил руки.

Он все слышал, все понимал. Он слышал, как еще кто-то подбежал к танку и как тот, первый с возмущением говорил подбежавшему:

– Товарищ лейтенант, этот дерьмовый танкист чуть не распахал нашу батарею. Я ему кричу: «Куда прешь?!» А он знай себе прет.

Потом кто-то третий поносил танкистов за то, что они совсем обнаглели и вчера на дороге столкнули в канаву его пушку. Потом Сократилин узнал голос Левцова. Левцов кричал, что они бежали из плена, столько всего натерпелись и теперь их так-то вот встречают. Примерно то же говорил и Могилкин. Богдан слышал даже, как Левцов хвастался трофейным оружием, сумкой, которую они взяли у немецкого офицера, уверял, что в этой сумке ужасно важные документы, и требовал, чтоб их сейчас же отправили в штаб к самому генералу.

Все слышал Сократилин и все понимал, но вылезти из машины и доказывать, что он не верблюд, у Богдана не было ни сил, ни желания. Кто-то протянул в люк руку, взял Сократилина за плечо и стал трясти. Сократилин поднял голову, увидел фуражку и петлицы с двумя кубарями.

– Старшина, вы можете вести машину? Здесь недалеко. Я пойду впереди, а вы за мной поедете.

Сократилин утвердительно кивнул головой. И он повел танк, и повел хорошо, и сам удивлялся, как это у него ловко получается.

Лейтенант привел танк не то к дому, не то к сараю, сказал «экипажу»:

– Подождите здесь.

И ушел. А когда вернулся, Сократилин спал глубоким, спокойным сном. Его пытались будить, он не проснулся.

Рассказ второй, записанный со слов Богдана Аврамовича вечером того же дня

Танк Богдана Сократилина вышел из окружения на участке, где занимал оборону пехотный полк соседней Одиннадцатой армии. Командир полка, узнав, что танк беспрепятственно прошел через огневые позиции, страшно ругался и в тот же день отправил Сократилина с «экипажем» в штаб армии. В штабе армии Богдана обласкали, пообещали представить к награде и приказали немедленно отбыть в распоряжение командира 3-й танковой дивизии.

Дивизию, в которую попал Сократилин, в тот же день бросили защищать Двинск. События развертывались так стремительно, что Богдану некогда было даже сменить свой «экипаж». Так неожиданно и помимо своей воли и желания Левцов с Могилкиным стали танкистами. А Сократилин выполнял сразу две должности – и водителя и командира машины.

Но уже было поздно защищать Двинск. Немцы с ходу форсировали Западную Двину и захватили город. Дивизия получила новый и еще более трудный приказ: отбить Двинск и отбросить немцев на западный берег реки. Всю неделю пыталась она выполнить этот приказ и не выполнила. За это время противник подтянул свежие силы, ударил, и дивизия, не останавливаясь, покатилась на восток.

Сократилин и оглянуться не успел, как оказался на берегу Чудского озера, у белокаменных стен города Пскова. Тут дивизии приказали остановиться намертво и любой ценой удержать город. Потрепанный танковый батальон, в котором находился Богдан, для отражения атак противника занял позицию за железнодорожной насыпью. Две атаки они отбили. Потом на них навалились «юнкерсы» и целый час долбили их.

…Три машины неожиданно отъехали от насыпи, развернулись и устремились к городу.

«Наверное, приказ отходить», – решил Сократилин и тоже отъехал от насыпи и стал разворачиваться. И тут он увидел перед своим люком комбата. Зверь зверем! Лицо темное, зубы оскалены, в руке пистолет.

– Куда?! Назад! Застрелю труса!

И застрелил бы, но не успел. Взрыв бомбы отбросил комбата от люка.