Железный Феникс 2 (СИ)

— Благодарю, — чуть склоняю голову. — Тогда сейчас мы пока вернёмся в Нулевую академию…

— Разве я непонятно выразился? — поднимает брови правитель. — Вы остаётесь здесь. Или собираетесь со мной спорить?

Угрозу в последнем вопросе не услышал бы только глухой. Выражаю согласие, одновременно раздумывая, зачем ему нужно наше присутствие. Чтоб никому ничего не разболтали? Ну так у Ястребов это и так не принято.

И почему меня не покидает ощущение, что, несмотря на благостные речи, кайзер совсем не доволен нашим вмешательством? Да и приглашение это выглядит слишком подозрительным. Создаётся впечатление, что мы остаёмся тут в качестве… заложников. Но такого ведь не может быть, правда? Мы ж как-никак защитили город и самого кайзера. Без нас жертв и разрушений было бы намного больше.

Хотя кого я обманываю, в этом мире может быть что угодно! Мало ли что на уме у дядьки, прожившего целых пятьсот лет.

Но делать нечего. От таких настоятельных приглашений отказываться не стоит. Если, конечно, не хочешь обозлить правителя ещё больше. Конвой в виде пары ратников провожает нас к гостевым покоям, усиливая ощущение несвободы. Гайла всю дорогу раздумывает о чём-то своём, а, завидев комнату, спешит войти и захлопнуть дверь. Обсуждать случившееся и объясняться она будто не собирается. Так, словно меня болтовня посла ни грамма не касается. И это злит.

Ещё больше меня злит вернувшаяся наконец Эфения. Она сухо здоровается и тут же сбегает неведомо куда. Выглядит так, словно она не хочет со мной разговаривать.

Следующая пара дней проходит суматошно. Меня несколько раз вызывают ратники. Не на допрос, как все говорят, а «просто пообщаться». И действительно — всего лишь засыпают кучей вопросов. Чем сие отличается от допроса — мне не ведомо. Вероятно, минимальной степенью воздействия на подозреваемого. Но утомляет это дело знатно.

Последним меня вызывает к себе Рах Шан. Вот только спрашивает почему-то лишь про Гайлу. Особенно его интересует, в какой момент девушка обернулась мечом. Рассказываю неохотно, поскольку делиться информацией в ответ чистейший ни в коем разе не желает. «Это не важно», — бормочет как заведённый.

Саму Гайлу, как и других Ястребов, к которым уже отношу Игора с подругой, я не вижу. Подозреваю, что время они проводят не менее содержательно и интересно, чем я.

Надеюсь, никто ни в чём странном не признается. А то доказывай потом, что ты единственный был не в курсе…

Радуют лишь отведённые мне гостевые покои и еда, которую приносят по первому требованию.

И вот наконец меня призывает к себе лично кайзер.

До заветных дверей меня сопровождает молодой ратник. А после — остаётся дежурить снаружи, будто правителя от меня надо защищать. Вот только если я решу его поджарить, никакие ратники не спасут — просто не успеют. Впрочем, таких глупостей я творить не собираюсь — не вижу выгоды.

Помещение, в которое я вхожу, оказывается рабочим кабинетом. Кайзер что-то пишет за столом. Он поднимает голову и почти дружелюбно кивает на свободный стул. Кланяюсь в ответ и занимаю место.

— Итак, — кайзер откладывает письменные принадлежности и переплетает пальцы. — Буду краток. Я заинтересован в том, чтобы вы послужили на благо Великой Росии.

— Разве прямо сейчас я не служу? — да, знаю, что вопросом на вопрос отвечать неприлично. Вот только подобные расплывчатые предложения нуждаются в конкретизации. Мало ли что он там под служением подразумевает!

Кайзер хмыкает, но всё-таки отвечает:

— То, чем вы занимаетесь сейчас — детские игрушки. Я же предлагаю настоящую работу. Дела государственной важности. С соответствующими полномочиями.

Ненадолго задумываюсь. Полномочия — это хорошо. А вот подобное предложение от человека, который в открытую не ладит с моей семьёй — довольно подозрительно.

— По какой причине вы мне это предлагаете? — спрашиваю прямо.

Кайзер пожимает плечами:

— Просто вижу, что вы подходите под эти задачи лучше всего… А! Сомневаетесь, потому что считаете мои отношения с вашими родственниками несколько натянутыми? Напрасно. Я меритократ по натуре, так что привык окружать себя способными людьми.

Вроде логично. И даже льстит — надо же, властьимущий и в этом мире признал мои заслуги! Но что-то всё равно заставляет сомневаться. Что-то царапает. Вроде бы не касающиеся этого предложения мелочи, почти не заметные, как толчёное стекло в грязной воде. «Беседы» со мной вместо поиска реальных виновников. Слишком раннее показное празднование. Особенно, если учесть, что при нападении пострадала не только резиденция, но и некоторые районы Ланинграда. Погибших, правда, оказалось не так уж много: над разрушением донжонов советник Рах Шан постарался на славу.

А ещё совершенно непонятны мотивы главных участников. Зачем Горев всё это устроил? Сколько ни думаю — всё равно его не понимаю. Ни революционером, ни особым злодеем он не выглядел, как ни крути. Ну да, превратился по итогу в монстра, с кем не бывает. Но фанатиком, как тот же Вилис, он мне совсем не показался. Зачем тогда напал на послов? Вопросы…