Железный Гулаг

Похожее ощущение я испытал однажды в Волгограде на Мамаевом кургане, когда увидел монумент «Родина мать». И там и здесь присутствовало понимание собственного ничтожества перед творением рук человеческих. Ты казался пылинкой на фоне этих исполинов. Разница лишь в том, что тот уходил вверх, а этот вниз.

Руки затекли. Я ослабил хватку и посмотрел влево вдоль балкона. Он занимал где-то десятую часть от всей окружности с трёхметровым разрывом посредине. Там была открытая шахта лифта. На другой стороне стояли мужчина и женщина в темно-серых халатах.

Вышел Саня, встал рядом и облокотился на перила.

– Ну как ощущения? – с чувством хозяина спросил он.

– Страшно, жутко, восхитительно! Не знаю, как ответить.

– Грандиозно! – уточнил бригадир. – Готов опуститься в центр земли?

– И какая же здесь глубина?

– Сорок восемь тысяч метров.

– И сколько её рыли? – не осознав до конца его ответа, спросил я.

– А её почти и не рыли. В основном обустраивали. Про Тунгусский метеорит слышал?

– Да. Но его, вроде, не нашли.

– Не нашли… кому не положено. А товарищ Сталин приказал найти и… попробуй не найди, сам понимаешь. От него где-то там наверху оторвался кусок и упал далеко в стороне. Вот туда все и ринулись искать, а основная глыба здесь прошла, как по маслу. Чекисты в архивах обнаружили показания одного охотника, деревенского жителя, который утверждал, что взрывов было два. Но его рассказ почему-то тогда никто всерьёз не воспринял, посчитали выдумкой, померещилось, мол, с пьяни. На основе этого документа и места жительства свидетеля, стали отрабатывать поиск по местности и вскоре нашли. Шахту так и назвали «Тунгуска». Кстати, сам метеорит никто не видел, он пробил «железный лёд» и исчез.

– Перебор с информацией, – честно признался я.

Саня засмеялся. В голове все перемешалось. Тысяча вопросов крутилось на языке.

– А какая там, в низу температура?

– Нормальная. Двадцать три градуса круглый год. Ни дождей, ни ветра, ни ураганов. Полная идиллия.

– И воздух есть?

– Воздух отсюда качают. Да не бойся, люди по сорок лет там работают и живы до сих пор. Вон тех двоих видишь, – он повернул голову в сторону мужчины и женщины, – Эти послевоенные, элита, учёные; всё, что здесь есть, они и их коллеги придумали.

– И что вы там делаете? Дальше роете?

– Лёх, об этом наверху нельзя говорить, потерпи, приедем, и всё узнаешь. Пошли лифт подкатывает.

Глава 9.

Лифт медленно выровнялся с полом балкона. Он представлял собой металлическую будку приблизительно три на полтора метра по площади и два с половиной в высоту. Седой старик открыл с обеих сторон двери. В одну вошли мы с бригадиром, а в другую мужчина и женщина, их возраст не поддавался определению, но явно было лет за шестьдесят. Все сели на мягкие скамейки, стоявшие вдоль внутренней стены и обитые дерматином красного цвета; напротив два застеклённых окна выходили в котлован.

– Привет, «Харон», – поздоровался мой сопровождающий с лифтёром.

– Здравствуйте, Александр Фёдорович, – интеллигентно ответил старик, тщательно закрывая двери лифта.

Спецовка, аккуратно выглаженная, была ему явно великовата. Редкая разбросанная седина, расположенная сзади, почти лысой головы и высокий лоб, делали «Харона» похожим на какого-нибудь старого учёного времён Эйнштейна. Он выглядел сутулым, худым, с большим, выделяющимся носом и маленькими глазками. Его картавость, подчёркнутая вежливость и еле уловимый акцент, выдавали в нем еврея.

– А что это одного только забрали? Я слышал, троих привезли.

– Так там один убивец, другой политический, с ними психологи ещё месяц работать будут и то не факт, что опустят.

– Ах, ну да, ну да.

Он сел на кресло в углу напротив нас и повернул рычажок на пульте управления, тут же рядом на стенке.

Поехали. Сначала медленно, постепенно набирая обороты. А затем началось падение, не в прямом конечно смысле, но скорость для не подготовленного пассажира казалась очень высокой.

– Как Вас зовут, молодой человек? – спросил «Харон», вероятно понимая моё состояние.

– Алексей.

– А я Борис Маркович. Там под скамеечкой ведёрко стоит, так не стесняйтесь, если понадобится.

Меня, и правда, подташнивало. Саня закурил. Парочка наших попутчиков мирно беседовала, не обращая ни на кого внимания. Я тоже достал сигареты.

– Вы, Алексей, знаете кто такой «Харон»? Ведь это не моя фамилия, как Вы, наверное, подумали.

– Перевозчик мёртвых душ в царство Аида. Древнегреческая мифология, – блеснул я эрудицией.

– Точно. Заметьте – мёртвых душ. А я живых вожу. И царства Аида оказалось, нет и в помине. Вот поэтому коммунисты в Бога и не верят – знают всё про глубины земные.

– Долго ехать, Борис Маркович? – воспользовавшись словоохотливостью старика, спросил я.

– Около трёх часов, и не ехать, а спускаться.

– А Вы давно здесь?