Железный канцлер Древнего Египта

В это время в обширной зале, указанной Апопи, собралось блестящее общество; огромный двор и окружавшие его колоннады запружало целое море человеческих голов. Собранный народ должен был явиться свидетелем бессилия жрецов, невежество которых вынуждало царя искать помощи и объяснений у бывшего раба. Среди сановников, стоявших вокруг пустого еще трона, был и Потифар. Он уже знал, что перед фараоном должен был предстать не кто другой, как Иосэф, и смутное предчувствие шептало ему, что этот гордый человек, доказавший ему свою силу и обладавший познаниями, неизвестными в Египте, разгадает неразрешимую для жрецов загадку; при мысли, что, ставши свободным и попавши в милость, он будет мстить и опозорит доброе имя его дорогой жены, смуглое лицо Потифара покрылось зеленоватой бледностью и кулаки его сжались от ярости.

Трубные звуки возвестили, наконец, приближение фараона. Апопи взошел на трон. Самодовольным взглядом окинул он длинный ряд стоявших в мрачном безмолвии жрецов, еле сдерживавших кипящую в них злобу. Наконец-то представлялся случай уничтожить могущественную касту, постоянно державшую его под угрозой народного возмущения. В своем минутном увлечении фараон забывал одно, что этим же самым он только разжигал еще больше свирепую ненависть их к себе.

По приказанию фараона был введен Иосэф; бледный и взволнованный, он с достоинством подошел к трону и пал ниц.

– Встань и говори без страха, – сказал Апопи, видимо пораженный его красотой и благородством. – Кто бы ты ни был, но, если сможешь воскресить в моей памяти вещий, ниспосланный богами сон и объяснить его значение; если, словом, твоя наука превзойдет ученость мудрецов, с которыми я доселе совещался, – я осыплю тебя богатством и почестями.

Иосэф встал и поклонился, скрестив на груди руки.

– Великий фараон, податель жизни и милости, раб твой ученостью не обладает. Но Бог моего народа вдохновит меня дать тебе желанный ответ.

Закрыв рукой глаза, он несколько минут молчал; затем ясным и звонким голосом, достигавшим последних рядов толпы, стал рассказывать то, что показало ему в эту ночь волшебное видение.

При первых же его словах Апопи побледнел, привскочил и, наклонившись вперед, с трепетом впился глазами в лицо Иосэфа. Жрецы обменялись удивленными и негодующими взглядами; движение и волнение фараона убедили их, что неизвестный раб разрешил загадку.

– Верно, все верно! Ты описал мой сон, как будто сам его видел. О, велик твой Бог! – воскликнул Апопи. – Но, если он открыл тебе то, что было скрыто от всех мудрецов земли Кеми, он вдохновит тебя и на истолкование моего вещего сна.

– Оба сна твои, о фараон, означают одно и то же. Семь тучных коров и семь полных колосьев сулят семь лет изобилия и урожая; семь коров тощих и семь пустых сухих колосьев – семь лет неурожая и засухи, которые последуют за первыми. В последние семь лет настанет ужасный голод; он поглотит все изобилие предшествовавших лет. Повторение сна доказывает, что Бог открывает тебе свою непреложную волю, исполнение коей не замедлит последовать. Но мудрость твоя, о фараон, отец страны Кеми, предотвратит несчастье! Заблаговременно ты изберешь человека, которого отметишь милостью твоей, как звездой; он озаботится, чтобы в годы изобилия были построены народные житницы, в которые соберут пятую часть всего урожая, дабы весь хлеб был собран и храним под властью фараона до наступления голода. Таким путем народ, хранимый мудростью величайшего из царей своих, будет спасен! А что касается гадов, которые нападали и пытались уничтожить человека, тобою избранного повелевать в Египте, – то это будут завистники, ненавидящие его и чующие в нем врага; всю эту нечисть он победит, поддержанный могучей волей фараона, в руке которого лежат судьбы народов.

Иосэф остановился; вдохновенный сверкающий взор его был устремлен на бледное лицо Апопи, который, с трудом переводя дыхание, молча слушал его в волнении. Во всей зале царило гробовое молчание: в такое подавляющее изумление повергли всех слова Иосэфа! Жрецы, и те были поражены, так как хотя в храмах и существовало предсказание, предвещавшее многолетний необычный голод, но на него жрецы рассчитывали как на средство поднять в свое время восстание против гиксов, выставив народное бедствие как наказание разгневанных богов за то, что народ слишком долго терпел ненавистное иго над священной землей Кеми; а тут вдруг иноземец разгадал будущее, да мало того, – указал и средство предотвратить общее бедствие.

Наконец, Апопи встал; презрительным, глумливым взглядом окинул он толпу, особливо своих врагов-жрецов, которых случай давал ему теперь возможность унизить так, как он никогда и не воображал.