Железный Хромец

– Давно, почти с первых твоих шагов, я понял, что ты не просто очередной бек-рубака, что ты человек предназначения. И знаешь, когда впервые?

– Когда?

– После того как ты расстался с Хаджи Барласом и встал под знамя Токлуг Тимура. Многие были тогда этим удивлены. Но больше всех я. К тому времени я был достаточно зрелым человеком, многое видел и считал, что не осталось больше людей, способных на поступок, подобный тому, который совершил ты.

– Что же в нем особенного?

– Такими поступками создаются государства и династии, по крайней мере с них они начинаются.

– Не очень-то понятно, клянусь Аллахом, но продолжай, сеид Береке.

– Все прочие способны только к одному – разрушению. Дроблению, измельчению. Никто не способен посмотреть за границы своего вилайета, своего родового гнезда.

– Прошли времена Потрясателя Вселенной.

– Верно, прошли. Это был степной ветер, который смел старую жизнь, но он ничего не оставил после себя. Ничего, кроме огромного поля деятельности, на котором надобно построить жизнь новую.

– Ты хочешь всех превратить в строителей и землепашцев, сеид Береке?

– Не упрощай мою мысль. Строить – это не значит только лишь копаться в земле и месить глину. Строительство будет сначала производиться кровью и силой, а лишь потом закрепится в камне и духе. Ведь у нас есть все для этого дела. И вера Пророка, и меч Тимура.

Застыл в задумчивости на некоторое время эмир Тимур. Гость терпеливо ждал ответа, перебирая четки.

– В вере Пророка нет ни у кого сомнений, это сила сил, и она поведет нас. Но откуда у тебя уверенность, что именно мой меч осенит она? Ведь ныне в Мавераннахре десятки правителей. Неужели они все не годятся?

– Не годятся.

– И даже мой друг эмир Хуссейн?

– Ты и сам знаешь ответ на этот вопрос. Он годится не больше, чем другие. Нет у тебя теперь врага злее, чем он. Злее и опаснее. Ибо он тоже мог бы занять то место, которое теперь занимаешь ты. Провидение долго выбирало между вами. И теперь, мне кажется, выбор произведен.

– Как-то очень легко ты рассуждаешь о таких вещах, как провидение.

– Но что я могу поделать, если я полон уверенности, что мои рассуждения верны.

Тимур посмотрел на гостя и понял, что тот говорит сущую правду.

– Хорошо. Но объясни мне тогда еще вот что. Много воды утекло с тех пор, как я обратил на себя твое внимание. Мои сыновья тогда были дети, теперь они воины. Отчего ты сразу не пришел ко мне и не сообщил все, что тебе пришло в голову. Ты же знаешь, я бы оценил твои прозрения.

– Я сомневался.

– Сомневался?

– Да. Ведь истина явилась мне не в виде свитка, где все изложено подробно и однозначно. Прозрение всегда туманится сомнением. Я сделал попытку приблизиться к тебе, и она оказалась не совсем удачной. Потом с тобой произошло несчастье.

Тимур выпростал из рукава изувеченную руку:

– Ты это имеешь в виду?

– Именно. Я счел это знаком судьбы. Не может же быть строителем великого государства человек, настолько ущербный телесно. Я впал в отчаяние, ибо был уверен, что твой двойник эмир Хуссейн для этой роли никак не подходит, несмотря на полное телесное здоровье. Надо еще ждать, подумалось мне. Ждать и внимательно смотреть вокруг себя. Значительно позднее, пройдя по многим кругам духовных поисков, я вдруг понял, что твое увечье не в ущерб тебе дано. Это свидетельство и ознаменование окончательного выбора. Закончилось существование Тимура, Тарагаева сына, всем известного в качестве хорошего конного воина. Надобен теперь Тимур-государь, будущее царство теперь скрывается не в ножнах у тебя, а в голове, и все дело в том, сумеешь ли ты добыть его оттуда.

– Ты пришел мне помочь?

Сеид склонил голову:

– Да, хазрет.

Тимур помедлил, он догадывался, что сейчас ему предстоит принять очень важное решение.

Оставить при себе этого человека? Только за то, что его слова совпадают с самыми тайными твоими замыслами? А вдруг это всего лишь лукавый обольститель, и для того, чтобы войти в доверие к правителю Самарканда, он готов притвориться единомышленником и союзником?

Но если его отринуть? С кем тогда остаться? Преданных людей хватает – и Байсункар, и Мансур, и Курбан Дарваза. Они готовы в огненную пучину кинуться ради своего господина. Но иногда полезнее для дела никуда не бросаться, даже не вынимать из ножен оружия, а просто сидеть и размышлять. Размышлять и советовать.

– Хорошо, оставайся.

Сеид Береке опять поклонился. Лицо его было очень серьезным. Он был рад тому, что все завершилось так, но не показывал своей радости.

– Я не хочу, хазрет, чтобы ты долго ждал результатов моей службы, первую пользу я хотел бы тебе принести уже сегодня, и вот какова она.

Тимур поднял брови:

– Говори.

– Я слышал, ты решил призвать в Самарканд царевича Кабул-Шаха Аглана.

– Решил, и что? Ты хочешь сказать, что это было неправильное решение?

– Оно уже принято тобой, хазрет, и, значит, отменено быть не может. Ибо вред от такой перемены был бы больше, чем от той неправильности, что могла бы быть в нем заключена.

– И что же дальше?

– Твои люди ищут царевича-дервиша по всему Мавераннахру, но они ищут его не там.

– Он уехал в Султанию? Мне передавали такой слух.