Железный король

Хотя Альбицци любезно уговаривал гостя побыть еще немного, Гуччо, крайне недовольный самим собой, решил уехать из Лондона на заре следующего дня. Как он, свободный гражданин города Сиены, он, который до сегодняшнего дня считал себя ровней любому дворянину, как мог он до такой степени потерять самообладание в присутствии королевы! Никогда он себе этого не простит. Ибо, при всем желании забыть сей эпизод, всю жизнь будет он помнить, что язык у него прилип к гортани, сердце забилось чересчур сильно и что сам он еле устоял на ногах, когда очутился перед королевой Англии, а она даже не соизволила ему улыбнуться. «В конце концов, она такая же женщина, как и все прочие, чего я так перетрусил?» – сердито твердил про себя Гуччо. Но твердил он это, находясь далеко, уже очень далеко от Вестминстерского дворца.

Обратный путь за неимением попутчиков пришлось совершить в одиночестве, и Гуччо не переставал казниться и казнить всё и вся. В таком хмуром расположении духа он ехал всю дорогу, и чем ближе приближался к Франции, тем сильнее хмурился.

Ступив на французскую землю, он уже твердо верил, что все англичане просто варвары. Зачем английский двор не оказал ему, Гуччо, того приема, на который он рассчитывал, зачем не воздали ему там королевских почестей? Разве он их не заслужил? А что до королевы Изабеллы, так ежели она несчастлива, ежели супруг ею пренебрегает, – значит, сама виновата. «Как! Переплыть море, рисковать жизнью – и получить в награду за все лишь холодный кивок головой, словно ты простой слуга! Эти люди усвоили себе важные манеры, но все это чисто внешнее, а в сердце у них нет величия, они способны убить самую беззаветную преданность. Поэтому и не удивляйтесь, пожалуйста, что вас так мало любят и так часто вас предают».

Проезжая по тем самым дорогам, где всего неделю назад Гуччо уже видел себя послом и любовником королевы, он начал понимать, что не всегда фортуна спешит навстречу юношам, вопреки утверждению волшебных сказок. Но рано или поздно он возьмет свое. Как и кто ему заплатит за все – он еще не знал, но был уверен, что так оно и будет.

И первым делом, раз уж короли и сама судьба судили ему быть лишь ломбардским банкиром, он покажет, какие бывают ломбардские банкиры. Его дядя банкир Толомеи поручил ему посетить их отделение в Нофль-ле-Вье и получить долг по заемному письму. Что ж! Должники и не подозревают, какая буря вскоре обрушится на их головы!

Держа путь через Понтуаз, чтобы достигнуть Иль-де-Франс, Гуччо, который дня не мог прожить, не разыгрывая для собственного самоуслаждения какой-нибудь роли, уже готовился выступить в качестве неумолимейшего из кредиторов. По сравнению с ним даже знаменитый венецианский еврей, который, если верить легенде, потребовал за фунт золота фунт человечьего мяса, даже он показался бы агнцем Божьим.

В Нофль Гуччо прибыл на заре Дня святого Гугона. Отделение банка Толомеи помещалось неподалеку от церкви, на главной площади городка, прилепившегося к откосу холма.

Гуччо застращал служащих банка, затребовал все счета и книги, перевернул все отделение вверх дном. Чего смотрит здешний главный доверенный? Неужели необходимо беспокоить его, Гуччо Бальони, его, племянника главы компании, из-за такого пустяка, как долг в триста ливров, который почему-то никак не могут получить без него? Во-первых, кто такие эти самые владельцы замка Крессэ, те, что должны компании триста ливров? Ему сообщили, что глава семейства скончался, – Гуччо это и сам знает. Ну, а еще кто? Два сына, двадцати и двадцати двух лет. Чем они занимаются? Ах, охотятся… Значит, просто бездельники. Есть также дочка шестнадцати лет. Урод, конечно, решил юноша. И мать, которая после смерти сира де Крессэ заправляет всеми делами… Словом, люди благородного происхождения, но окончательно разорившиеся. Во сколько оценивается их замок и земля? Приблизительно в полторы тысячи ливров. У них еще есть мельница и сотня крепостных.

– И при всем этом вы не можете заставить их раскошелиться? – кричал Гуччо. – Вот увидите, как я возьмусь за дело; тянуть и медлить я не намерен. Где живет прево? В Монфор-л’Амори? Чудесно. Как его зовут? Портфрюи? Отлично. Если мессиры де Крессэ сегодня же к вечеру не заплатят долг, я поеду к прево{15} и велю наложить арест на имущество. Понятно?

Гуччо вскочил на коня и поскакал в Крессэ с таким чувством, словно ему предстояло одному, без посторонней помощи, овладеть неприступной крепостью. «Или золото, или наложение ареста… Или золото, или наложение ареста, – твердил он про себя. – И пусть взывают о помощи к Богу, а то и ко всем святым!»

Однако некто возымел такую же мысль раньше, чем Гуччо, и это был сам прево Портфрюи.

Крессэ, лежавшее на расстоянии полумили от Нофля, представляло собой довольно обширное поместье, притулившееся на самом краю долины, у высокого берега реки Модры, которую без труда может перескочить всадник.