Железный кулак

Ночной клуб «Брайтон Бич» считался одним из наиболее престижных в городе. Полутемный, шикарно отделанный зал заполняли «новые русские» в соответствующем прикиде. Многие с личной охраной. Цены, разумеется, «кусались». Заказанные мною чашка кофе и пачка сигарет обошлись в кругленькую сумму. Я сидел за маленьким отдельным столиком неподалеку от эстрады. Тюрина, поджидавшая своего делового партнера, расположилась неподалеку, примерно метрах в двух. На сцене в лучах разноцветных прожекторов выплясывал с микрофоном у рта Моисей Борисов – скандально известный певец-гомосек: крашенный под блондина, с несколькими серьгами в ухе, в полупрозрачной распашонке, с развратной, размалеванной рожей. Он, вернее оно, противно завывало о «голубой луне», дикой страсти, пылких объятиях, наркотическом кайфе и т. д. и т. п. Меня корежило от отвращения. Я люто ненавидел педерастов и с трудом сдерживался, чтобы не выхватить пистолет и не вогнать ублюдочной твари пулю в лобешник. (Вообще-то по правилам клуба оружие, даже зарегистрированное, полагалось сдавать при входе, но я сумел обмануть металлоискатель. Как именно – секрет фирмы.) Посетители переговаривались между собой, с энтузиазмом поглощали спиртные напитки, закусывали различными деликатесами и без устали дымили сигаретами. Их секьюрити бдили, сверля подозрительными взглядами всех и вся. Воздух постепенно густел от табачного дыма. Между столами шустрили юркие официанты обоих полов.

– Голубая-я-я Луна-а-а-а!!! – перекосив накрашенный рот, продолжало вопить мерзкое существо. Я чертыхнулся, сплюнул в пепельницу и вдруг увидел, что за столиком Валентины сидит высокий, худой мужчина в круглых очках в тонкой золотой оправе. Момент появления Валентининого визави я прозевал. Очевидно, из-за злости, вызванной пидором с микрофоном. Худощавый и Тюрина оживленно беседовали. Слов разобрать было нельзя. Бесполая гнусь орала так, хоть уши затыкай! Черты лица Худощавого в полутьме плохо просматривались, однако мне все-таки почудилось в них нечто знакомое. Я напряг зрение. Да, мы с ним определенно встречались раньше. При весьма неприятных обстоятельствах, но каких конкретно? Может…

– Вас приглашают выпить шампанского, – прогудел над ухом низкий бас.

Обернувшись, я встретился с тупым взглядом шкафообразного молодчика, вероятно охранника. Чрезмерно накачанные мышцы, стриженная ежиком башка, физиономия дебильного орангутанга (правда, чисто выбритого.) Вечерний костюм смотрелся на нем крайне нелепо, хуже, чем седло на корове.

– Кто приглашает? – неприязненно осведомился я.

– А вот!

К моему столику, строя глазки, виляя задом и похабно ухмыляясь, шествовал Моисей Борисов собственной персоной.

– Проваливай на хрен вместе со своим сраным педрилой! – сквозь зубы процедил я.

– Чо-чо?! – набычился мордоворот. – А ну, повтори, задохлик!

– Проваливай, холуй петушиный[12]! – яростно зашипел я. – Порву, как мойву!!!

– Ах ты, гад! – огромная лапища рванулась к моему горлу, но я перехватил на лету ладонь охранника и резко выгнул пальцы на излом. «Орангутанг» заорал дурниной. Его хозяин-пидор замер на полпути. На размалеванной харе поочередно сменились удивление, испуг, ненависть. Крашеные губы изрыгнули грязное ругательство.

– Еще раз вякнешь, бесполое, зубы вышибу! – мрачно пообещал я. – А сейчас катись отсюда, выродок!

Отпустив охранника, я с силой толкнул его на Борисова. От неожиданности оба повалились на пол, затем поднялись, отряхнулись и, смерив меня злобными взглядами, убрались прочь. Посетители клуба с интересом наблюдали за происходящим, но вмешиваться не спешили. Я снова посмотрел в сторону Валентины. Очкастый бесследно исчез, так же незаметно, как поя-вился…

* * *

Поющее «оно» оказалось существом мстительным. Едва мы с Тюриной вышли на улицу, нас, агрессивно рыча, окружили четыре амбала. С одним я уже успел «познакомиться» в клубе. Остальных видел впервые. Впрочем, кто они такие, было ясно без объяснений: за приспущенным стеклом припаркованного поблизости «Мерседеса» маячила напудренная морда Моисея Борисова. Гомосек по-обезьяньи кривлялся и облизывался в предвкушении. Рассчитывал, придурок, полюбоваться, как его секьюрити превратят меня в отбивную котлету. Я действительно находился не в лучшей бойцовской форме (болели сломанные ребра, ломило ушибленную спину, дышалось с большим трудом), а потому не стал церемониться с наемниками извращенца и напал первым, без предупреждения. Жесткий тычок кончиками пальцев в основание глотки – ближайшая «горилла», хрипя, осела на мостовую. Кулаком в висок второму, ребром ладони в переносицу третьему и, со срывом дистанции, локтем в челюсть последнему, тому самому «знакомому». Четыре громоздких тела неподвижно распластались на осклизлом асфальте. Расправа над ними заняла не более пяти секунд. Проверив по очереди пульс у каждого, я убедился, что все живы, подошел к машине «голубой» знаменитости и смачно харкнул ему (ей) в глаза. Трясущаяся в ознобе поганая тварь лишь молча утерлась…

* * *