Железный лес

Она замешкалась, отвечая на телефонный звонок. Звонила ее новая приятельница, с которой художница познакомилась несколько месяцев назад на аукционе, который ей пришлось курировать. Женщины встретились тогда как противники, но вскоре стали союзницами, а затем и подружились. Марина Алешина считалась крупнейшим авторитетом в среде коллекционеров, собирающих органические материалы[1] – янтарь, жемчуг, кораллы. И она была практически единственным крупным специалистом, способным провести безошибочную оценку редких пластиков – бакелита, люцита, фенолформальдегидных смол, давно снятых с производства. Профессиональный химик-органик и коллекционер с холодной головой, который покупает, чтобы выгодно перепродать, Алешина процветала. Успешная, финансово обеспеченная, абсолютно уверенная в себе – в каком-то смысле она являлась полной противоположностью Александры. Художница часто подшучивала над этим.

– Если бы у меня был комплекс неполноценности, – говорила она, встречая новую подругу, – ты бы меня доконала! Подумать только, мы ровесницы, обе начинали примерно в одно и то же время, обе с нуля… И вот ты – королева янтаря и пластиков, штучный эксперт, а я… Я одна из многих охотников за натюрмортами. Поневоле подумаешь, что однажды свернула не туда…

– Зато у тебя слава самого честного продавца и эксперта! – отвечала Марина Алешина, и в углах ее подкрашенного рта появлялись ироничные ямочки. – Да и натюрморты ничем не плохи. Были бы клиенты. Сейчас и у меня с ними туго.

* * *

Этим вечером Алешина позвонила, чтобы уточнить, придет ли Александра на выставку.

– Маневич будет точно, – сообщила Алешина заговорщицким тоном. – Он не хотел ехать, но я его уломала. Давно ему о тебе твержу. Так что познакомитесь наконец.

– Спасибо тебе… – художница бегло взглянула в зеркало, прижимая к уху трубку. Взяла щетку, причесала волосы, еще влажные после душа. Взъерошила их. – Я очень рассчитываю на Маневича.

– Хладнокровнее, дорогая! – посоветовала Алешина. – Он не так просто расстается с деньгами. Но и пустых обещаний не дает. С ним можно иметь дело! И кстати, Маневич очень интересный мужчина!

Художница расхохоталась и, встретившись взглядом со своим отражением, вновь провела пальцами по растрепавшейся челке:

– Ну, тогда он в большой опасности!

* * *

Александра опоздала, как и следовало ожидать: пришлось ехать в метро с двумя пересадками, а час пик только заканчивался. Такси было брать бессмысленно – центр превратился в сплошную пробку. Александра кусала губы, поглядывая на часы, пока переполненный эскалатор поднимался к выходу со станции. «А если Маневич уже ушел? Такие звезды обычно не задерживаются надолго, мелькнут – и нет их!»

Но коллекционер приехал незадолго до ее появления, также с опозданием. Марина Алешина бросилась навстречу вошедшей подруге и горячо зашептала, оглядываясь по сторонам и не забывая рассылать любезные улыбки:

– Я ему уже много рассказывала о тебе, он как-то обмолвился, что очень нужен посредник. С тех пор его и обрабатываю. Теперь все зависит от тебя, постарайся понравиться. Мне удалось вытянуть из него только, что он хочет инкогнито продать часть своего собрания. Причина неизвестна. Эта информация пока только у меня.

Александра обвела взглядом выставочный зал:

– Где он? Когда ты нас представишь?

– Да прямо сейчас, – шептала Алешина. – Вон Маневич, вон тот! Высокий, интересный, седой, разговаривает с маленьким, рыжим…

– Маленький рыжий – это Эмиль, – невольно улыбнулась Александра. – Сто лет его не видела.

Эмиль (фамилии его никто не знал) имел редкую специализацию. Он торговал старинными тканями, кусками и в отрезах. У него закупались модельеры и театры. Эмиль имел репутацию чудака – в его шоу-руме, устроенном прямо на квартире, всегда толклось около двадцати кошек. Он подбирал их на улице, отмывал, платил за лечение и стерилизацию и пытался пристроить. Но так как кошек брали редко, большинство животных оставалось у своего спасителя. Кошки чувствовали себя вольготно. Они дремали на свертках, на полках, на стопках старинных бархатных ковров. У всех были подстрижены когти, так что ущерба товару не было, а так как все были стерильны, то не было и запаха. И хотя квартира Эмиля, расположенная на Сретенском бульваре, была большой, все кошки почему-то пытались проникнуть именно в ту комнату, где хранился и демонстрировался товар. Возможно, животных привлекали запахи старых тканей. Выманить оттуда кошек было невозможно.

Александра не могла сказать, что они с Эмилем дружат, но во всяком случае, она симпатизировала этому человеку, а он тепло относился к ней. Как-то, во время большого кризиса, он даже занял Александре крупную сумму, необходимую для закупки материала для работы. Деньги предложил он сам. Вернуть долг удалось не скоро. В ответ на извинения художницы маленький чудак только отмахивался.

– Всегда к твоим услугам, – сказал он на прощанье. Не виделись они после этого года четыре, хотя жили неподалеку друг от друга.