Железный начдив Азин. Между красными и белыми

Доношу, что, прибыв 13 сентября 1918 года в район 2‐й армии, я застал армию в полном развале. Штаб находился в состоянии тяжелой дезорганизации, от армии оставалось несколько партизанских отрядов, оторванных от штаба, окруженных неприятелем, плохо снабженных и морально разложившихся. Усилиями Реввоенсовета-2 удалось в короткое время сплотить эти отряды вместе с прибывшими свежими полками и отрядом Азина и сформировать две дивизии, о результате действий которых вам своевременно доносилось.

Дальнейшее движение вперед в пределах указанной вами задачи задерживается вследствие малочисленности сил, еле достаточных для того, чтобы удерживать завоеванные позиции против многочисленного неприятеля. Армия ослаблена также вследствие крайней нужды во всех видах снабжения, особенно артиллерией.

Для дальнейшего развития достигнутых успехов и выполнения задачи, а также для быстрой ликвидации Ижевского восстания нахожу необходимым усиление армии тремя правильно организованными полками и всеми видами снабжения. Артиллерию необходимо довести до штатов двух дивизий.

О последующем вашем распоряжении прошу не отказать в срочном уведомлении.

Командарм-2 Шорин.

Члены Реввоенсовета Штернберг, Гусев»[122].

О «полном развале» на красном Восточном фронте свидетельствует и оперативно-политическая сводка штаба главнокомандующего войсками Учредительного собрания Прикамского края от 14 сентября 1918 года: «…Наступление на с. Вавож сводным партизанским отрядом было произведено 10-го числа с такой стремительностью, что противник бежал в паническом ужасе, оставив нам в виде трофеев: большое количество 3-х дюймовых снарядов, 3 походные кухни, пулеметные ленты и прочее. Из отряда противника в 320 человек отступило всего лишь 60 или 70; остальные бежали из Вавожа без одежды, в нижнем белье переправляясь вплавь через Валу. В бою убит командующий отрядом красноармейцев Горелов. Дух войск бодрый и уверенный в окончательной победе…»[123]

(Командир красногвардейского отряда Горелов не погиб: он вообще не участвовал в том бою. Белые выдали желаемое за действительное.)

Впрочем, Шорин не привык жаловаться – его стилем работы был тяжёлый, изнурительный труд. Чего он, к слову, требовал и от других. Поэтому, отправляясь из Вятки вниз по реке, он знал, куда едет. Как знал и то, что 2‐я армия на тот момент представляла собой горстку разбросанных отрядов, без признаков какой-либо организации. И задачей его, Шорина, являлось всю эту анархичную людскую массу собрать в единый кулак. Причём – любой ценой! Даже ценой расстрелов. Вооруженную толпу следовало превратить в боеспособные части. Именно для этого к Шорину были прикомандированы старые большевики-ленинцы С. Гусев и П. Штейнберг, члены армейского Реввоенсовета. [124]

12 сентября, приплыв с несколькими сотрудниками в штаб армии, расквартированный на пароходе близ Малмыжской пристани, Шорин и Гусев застали там врид Максимова, комиссара Котомкина, начштаба Кольчевского, нескольких сотрудников штаба и телеграфиста.

– Как со связью? – первое, что спросил Шорин у телеграфиста.

– Связи нет…

– Понятно. Ну, раз связи нет, тогда, товарищи, предлагаю перевести штаб туда, куда мы не можем дозвониться, поближе к отрядам – то есть в село Вятские Поляны. Возражений нет?

Все, опустив головы, молчали.

– Ну вот, завтра же и отплываем…

* * *