Железный пират

Действительно, внизу прогремел первый ружейный выстрел. Негр вышел из комнаты, а я подошел к своему окну и стал смотреть вниз. Возмутительное зрелище представилось моим глазам: двадцать человек работавших в рудниках черных углекопов высадились на берег, другая шлюпка подвозила с безымянного судна еще партию, тоже человек двадцать. Но целая толпа пиратов, окружив несчастных, стала гнать их в направлении снежных холмов, где тех ожидала страшная смерть. В открытое окно моей комнаты доносились их крики и проклятия: я видел, как на них беспощадно сыпались удары и как побоище превратилось в настоящую битву. Пираты действовали рукоятками своих пистолетов, а бедняги углекопы отбивались пустыми руками и один за другим падали на землю. Исход такого побоища нетрудно было предвидеть: безоружные и сравнительно малочисленные рудокопы отступали шаг за шагом в глубь беспредельной снежной равнины. Но теперь уже рассвирепевшие пираты стали стрелять по несчастным. Труп за трупом катился со скалистого берега вниз к воде. Уцелевшие же углекопы, охваченные паническим ужасом, бежали вверх по ледяному скату снеговых холмов на верную гибель и смерть.

Когда все стихло, я закрыл свое окно и упал в кресло, не зная, что мне теперь делать. За все время ни доктор, ни капитан Блэк не показывались на берегу озера или залива. В скалистом дворце тоже ничто не шелохнулось, так что я начинал думать, что хозяин дома, вероятно, находился в отсутствии. Когда стемнело, я вышел в коридор и увидел, что дверь его комнаты открыта настежь и в комнате совершенно темно. Но я боялся решиться на попытку завладеть оружием, прежде чем успею убедиться, что все кругом спят. Я боялся только одного, что капитан, ложась спать, запирает дверь своей комнаты. Тогда, конечно, всякая надежда овладеть его коллекцией ружей и переправить их через залив несчастным была бы безвозвратно потеряна.

В семь часов вечера я пообедал, как всегда, а в восемь старый негр собрал со стола и пожелал мне спокойной ночи. Часа три я ходил взад и вперед по комнате, создавая в голове сотни планов атаки и выжидая удобного момента. Наконец часов в одиннадцать я осторожно открыл дверь своей комнаты и стал прислушиваться. В коридоре было все тихо. Большинство дверей было заперто, но дверь комнаты доктора была открыта и в ней было темно. У меня родилось опасение, что он сидит у Блэка и они вместе совещаются о чем-нибудь. Оставив сапоги в своей комнате, я осторожно прокрался к дверям кабинета капитана, но и там царила темнота. Было ясно, что оба, и доктор, и капитан, ушли куда-нибудь и их не было дома. Я был вне себя от радости. Не долго думая, я вошел в кабинет и стал ощупью пробираться к тому месту, где заметил коллекцию ружей.

Сначала я наткнулся на какой-то столик или этажерку с мелкими вещицами и впотьмах опрокинул его — безделушки с шумом попадали на пол. Я остановился, как вкопанный, ожидая, что будет. Но ничего не шелохнулось. Тогда, выждав некоторое время, я продолжал пробираться ощупью дальше. Дважды я обошел всю комнату, не найдя того, что мне было надо, но на третий раз совершенно неожиданно для себя набрел прямо на ружья и вздохнул с облегчением. «Наконец-то!» — подумал я. Вдруг тихий, сдержанный смех, раздавшийся у окна, ошеломил меня. Кто мог быть со мной в этой комнате? Кто следил за мной?

Загадка скоро разрешилась. В следующий момент электрический свет залил всю комнату и я увидел капитана Блэка, спокойно сидевшего в кресле у своего письменного стола и смотревшего на меня с насмешливой, высокомерной усмешкой. Его смелый, проницательный взгляд был направлен на меня и, казалось, проникал мне в самую душу. Я хотел что-то сказать, но слова застревали у меня в горле. Сотни самых разнообразных мыслей рождалось и умирало у меня в мозгу; в висках стучало, как молотом, и я стоял неподвижно под магнетическим взглядом капитана, как беззащитная жертва в когтях коршуна.

Так мы стояли и смотрели друг на друга в течение нескольких минут. Тут я заметил, что у Блэка лежит под рукой револьвер, а в правой руке он держит перо; перед ним лежали какие-то бумаги. Вероятно, он занимался ими в то время, когда я вышел из своей комнаты; услышал это и загасил свет. Он как будто читал мои мысли. Наконец, сжалившись надо мной, начальник пиратов перегнулся через стол и придвинул ко мне табурет, накрытый серебристой шкурой полярного медведя.

— Сядьте! — коротко проговорил он.

Я сел, глядя ему в лицо уже почти без страха, хотя мне было чрезвычайно унизительно, что он обращается со мной, как со школьником, пойманным на месте преступления в тот момент, когда он собирался сделать скверную шалость.

— Вы славный, лихой парень, мой милый, — начал Блэк, — и у вас появляются иногда блестящие мысли, но, как у всех молодых мальчиков, недостаточно продуманные. Когда вы станете постарше, то научитесь быть осмотрительнее. В ваши годы я сам был таким же; вы напоминаете мне щеночка, лающего на быка. Счастье ваше, что бык не сердится на вас, быть может, выжидая. Во всяком случае примите его совет и идите пока в свою будку.