Железный пират

Девушка проворно повернулась и побежала вниз, а новый помощник посмотрел ей вслед таким серьезным, вдумчивым взглядом, как будто смотрел на особо привлекательную картину, от которой был не в силах оторвать взгляд.

Когда он отошел от меня, я последовал за ним и смотрел, как он распоряжался людьми. Каким сведущим моряком оказался этот младший помощник, каким знающим офицером! Если он был итальянец, то надо признаться, что в английском выговоре его не слышалось ни малейшего акцента, а голос звучал повелительно и властно, когда раздавались слова команды.

Но это был человек горячий и вспыльчивый, в чем все мы имели случай убедиться тут же. Наблюдая за ним с верхней палубы, я слышал, как один угольщик, не успевший еще покинуть яхту, пустил по его адресу какую-то дерзость и, осклабясь, оглядывался на членов экипажа в надежде встретить в них одобрение. Но не успела еще улыбка сойти с его лица, как Франциско Паоло ударил его с такой силой по голове, что бедняга скатился через открытые еще бульварки прямо на свою баржу, стоявшую под бортом яхты.

— Пусть это отучит тебя улыбаться! — крикнул младший помощник ему вслед. — А в следующий раз, когда ты попробуешь посмеяться здесь, на судне, я отправлю тебя за тот борт!

Весь экипаж был чрезвычайно смущен и озадачен этой бешеной выходкой нового офицера. Капитан на мостике покраснел от негодования, но не сказал на этот раз ни слова.

— Поднять якорь! — скомандовал он, и, когда Родрик вышел наверх и подошел ко мне, новая яхта «Сельзис», испуская клубы дыма, отошла от Плимута. Неприятный случай с угольщиком был забыт в череде новых впечатлений.

Когда город исчез из виду и наша яхта вышла в глубокие воды пролива, у всех нас на душе стало как-то жутко. Нам предстояло далекое и, быть может, не безопасное путешествие. Что же касается меня лично, то я невольно ставил себе вопрос, придется ли мне вновь увидеть родную страну или мне уготована та же участь, что и бедному Холлю? Итак, преследование началось!

VII. Мне снится Паоло.

Когда стемнело, «Сельзис» уже неслась по волнам Атлантического океана. Ночь была тихая, ясная, на небе ни одного облачка; луна висела, точно серебряный шар, а вокруг расстилалась такая тишь, что невольно располагало к мечтательному настроению. Мэри ушла вниз, и мы остались вдвоем с Родриком на задней кормовой палубе.

Паоло стоял на вахте, а капитан ушел в свою каюту. Только оклик часового да удары склянок нарушали время от времени торжественную тишину, царившую кругом. Никогда еще мы с Родриком не испытывали такой потребности поговорить, чтобы сообщить друг другу свои предположения о том, что может быть, чего можно ожидать в будущем, о том, когда нам суждено будет узнать что-либо новое о капитане Блэке и его безымянном судне.

— Может быть, мы узнаем что-нибудь о нем во время перехода, — проговорил Родрик, — я распорядился, чтобы капитан Йорк держался обычного курса почтовых пароходов, ведь, по словам покойного Холля, таинственный крейсер именно и держится этого пути. Но неужели и на самом деле можно еще разбойничать в наше время на Атлантическом океане, где снует столько и торговых, и военных судов?

— Время покажет, прав ли был покойный Холль, но я верю его словам.

— Время? Есть ли оно у нас впереди? Быть может, оба мы скоро узнаем, как себя чувствуешь с дырой в черепе. Но, надеюсь, ты готов и к этому?

— Конечно, но я надеюсь, что судьба пощадит одного из нас ради Мэри! — проговорил я.

Напоминание о Мэри, видимо, опечалило Родрика, и он стал задумчивым, а вскоре ушел вниз. Я же решил следить за Паоло, расхаживавшим в это время по мостику. Сделав вид, что тоже ухожу вниз, и даже пробормотав «спокойной ночи» итальянцу, я спустился в свою каюту только для того, чтобы обуть мягкие войлочные туфли и потеплее укутаться в пальто и темный плед.

После этого я осторожно прокрался наверх и расположился за спиной у Паоло, позади капитанской рубки, откуда можно было свободно наблюдать за ним, не будучи замеченным.

Я слышал, как Паоло несколько раз окликал людей, находившихся на носу, и перекидывался с ними несколькими словами, которые, казалось, не совсем походили на то, как должен себя держать и как должен говорить офицер с матросами — уж слишком душевно и панибратски.

Это было мне тем более неприятно, что на вахте находились в это время новые, не знакомые мне люди, мои люди спали.

Но вот вдали, на краю горизонта, под правым бортом я увидел ярко вспыхнувшее голубое пламя, далеко отражавшееся и осветившее на мгновение темный силуэт большого судна. Это был, очевидно, сигнальный огонь какого-нибудь океанского парохода, завидевшего другой пароход своей компании где-нибудь еще дальше от нас. Но каково же было мое удивление, когда в следующий момент такой же голубой огонь необыкновенной силы зажегся у нас на мостике! Паоло чиркнул спичкой и зажег странного вида маленький факел, который был у него спрятан, как оказалось, в платье. Двумя прыжками я преодолел лестницу и встал у него за спиной.