Железный посыл

— Называя вещи своими именами, — сказал Клещ, — речь идет вот о чем: «Все для ипподрома!»

— Ипподром — старейшее спортивное учреждение столицы! — не выдержал Драгоманов.

— Демагогия, — тут же вставил тренер по выездке.

— Товарищи, товарищи, — успокаивал их председательствующий, — не мешайте друг другу!

Раздался телефонный звонок. Звонил наш маршал, который сам заседать с нами уже не мог.

— Вот, — рассказывал ему председательствующий, — начинается рубка ипподрома со школами верховой езды. Ладно, что шашек у них нет, а то бы…

При словах «рубка» и «шашки» маршал, наверное, что-то такое сказал, что председатель забеспокоился:

— Прошу вас, не надо! Пожалуйста, не надо!

И положил трубку с такой осторожностью, будто иначе она могла бы взорваться, как граната.

— Мы получаем отбросы со скачек, — твердил свое Клещ. — А нам нужна добронравная прогулочная полукровная лошадь!

— Без чистокровных нет и полукровных! — опять вмешался Драгоманов.

— Азбучная истина, — вставил тут же тренер по выездке и взял слово. — Конный спорт, — сказал тренер по выездке, — без лошади немыслим.

Воображаю, если бы услыхали нас непосвященные! Просто в газету для отдела «Ха-ха!» — «На чем следует ездить верхом — на стуле, на палочке или, может быть…» Но постойте! Никто не говорит, что можно играть в футбол без мяча и плавать без воды. Но дело в том, что для игры годится каждый мяч. И проигравший футболист едва ли станет жаловаться, что ему бутсы были не по ноге. А конник скажет: «Вот был бы у меня Анилин…» Да, всадник упражняется не на гимнастическом «коне», сидит он не на стуле, уж это точно.

А теперь разберемся, что есть Анилин.

По меньшей мере, на десять секунд чистокровный скакун по резвости впереди всех пород. Дончаки, кабардинцы, кони гор и степей, незаменимы у себя дома, но на манежном плацу да еще на мировом уровне им делать нечего, если только не прилить им известную долю скаковой крови. Каждая примесь дает секунды, секунды! Если упразднить чистокровных и скачки, то в скором времени придется в самом деле на палочке ездить.

Если бы современный спорт состоял в пробегах по пустыне, тогда арабские лошади или наши ахалтекинцы не знали бы себе равных. Тогда никакого улучшения им и не требовалось бы. Что «улучшать» идеал — для своих условий? Даже беспородных крестьянских лошадок улучшать надо с толком. Один специалист об этом говорил: «Вы хотите улучшить животное, чья конституция отличается предельной сухостью, не содержит излишков жира, вы хотите улучшить полевого работника, способного при минимальном корме сутками не вылезать из хомута, — как же „улучшить“ вы его хотите?» Но современные спортивные запросы требуют резвости, роста, одним словом, как вы слышали, класса, а уж в этом всем приходится посторониться перед чистокровной скаковой лошадью.

«Но почему, почему, — спросят, — не посадить любителей верховой езды на скаковую лошадь?» Садитесь, только где вы будете! Говорил же Клещ: добронравие, спокойствие, простота в управлении… «Аристократические» нервы не нужны. Однако вовсе без скаковой крови не обойтись: в ней тонус, залог спортивных достижений.

— Я, — говорил тренер, — не могу улицу перейти. Да, да, стоит мне сойти с троллейбуса, чтобы направиться в манеж, как я подвергаюсь оскорблениям, к сожалению, заслуженным, со стороны энтузиастов, которые буквально осаждают сейчас конноспортивные школы. Они спрашивают: «До каких же пор? Мы хотим ездить верхом! Что же, конный спорт был и остается привилегией избранных?!» Никаких «избранных» у нас, попятно, нет, но возможности приема в школы верховой езды крайне ограничены, и само число таких школ…

— Простите, — заметил министр, — только что принято решение, обязывающее конные заводы и совхозы организовывать у себя конноспортивные секции.

— Прекрасно! Но ведь на стотысячных племенных лошадей вы новичков не посадите!

Именно! Тут с этим тренером я согласен. Обычная лошадь дороже мотоцикла, приличный спортивный конь перетянет по цене целую конюшню обычных лошадей, а скаковой крэк вроде Анилина стоит табуна. Почему? С этого я начал: лошадь стоит столько, сколько она может выиграть, а выиграть она может… Вы слышали, как Драгоманов про мой выигрыш разъяснял: цифра с большими нулями. И что министр рассказывал о том, как парламент принимал решение о лошади, об одной только лошади, — вы это тоже слышали. Это современный мировой конный рынок. А вы что думали, мы, конники, хоть в чем-нибудь от современности отстаем?

Над столом возвысился Драгоманов и достал свою книжицу, куда заносил он всякие кляузы про меня. Он положил ее раскрытой на стол, поэтому я слегка заглянул в нее: с какого же места будет он зачитывать? Заметил слова: «…делают лошадям искусственное дыханье кислородом и вливание глюкозы». Нет, не про меня. Это мы ездили осматривать тренировочный пункт в Гробуа.

— Мы ездили в Гробуа осматривать тренпункт, — начал Драгоманов, — и увидели там много интересного. Я бы сказал, поучительного. Почему я об этом говорю? Надо понять, сколько вкладывается в лошадь сил и средств, если хотят получить от нее желаемое.