Железный прапор

Игорь тогда просидел всю ночь в кабинете Бати, сжимая телефонную трубку, а когда Сашка наконец-то увидел свет, упросил акушера дать Вороне телефон и сказал, что теперь 8 марта не только ее, но и его день. А этот человечек – подарок к празднику им двоим…

Одесса уже раздевалась, готовясь к лету, а в Москве еще лежали грязные сугробы последнего снега… …Игорь сидел на лавочке, смотрел на бешеный поток машин, несущихся по Кутузовскому, и курил уже пятую сигарету. Он наблюдал за девушкой…

Ну, не свят был Медведь, при всех его качествах. А кто из нас свят?

Нет, он любил свою Ворону. Любил искренне, по-настоящему. Он любил своего месячного Сашку. Он любил их – и это было неоспоримо. Но…

Уже полгода он не был дома. Молодой, полный сил и энергии, в общем-то, еще пацан – двадцать пять лет от роду – не знал женщины столько времени!..

Девушка ловила машину. На Кутузовском проспекте, в Москве! Кто знает – тот поймет. И машины останавливались и катили дальше…

На девушке был короткий ондатровый полушубочек. Такой короткий, что толстенная светло-русая коса волос захлестывала его снизу… Девушка нагибалась к открытому окошку, называла, видимо, требующийся ей адрес, и машина уезжала, оставив ее на бордюре…

Вот именно эти моменты и наблюдал Медведь…

Скорее всего, под этим полушубком и была юбчонка, но тогда она должна была быть не иначе как набедренной повязкой…

Что и говорить, картина, открывавшаяся Медведю с определенной периодичностью, была такова, что дыхание перехватило бы даже у столетнего импотента… Хоть и видел он ее только с «тыла»…

А девушка нервничала и, видимо, очень торопилась, задерживаясь у каждого следующего остановившегося автомобиля все дольше и дольше, уговаривая, видимо, поехать куда ей нужно.

И это могло продолжаться еще долго, если бы около этой феи не остановилась черная 2131 (модель «Волги», имевшая сама по себе статус «чиновничьей» машины, а в Москве – не иначе как «машины госохраны». А уж частник, ее имевший, считался богатым человеком…).

Из открывшейся задней дверцы на свет божий стала вылезать небритая рожа, явно кавказская, одетая при этом в дорогущий, отдававший искоркой костюм, и стала громко предлагать нимфе проехать хоть до Рио-де-Жанейро…

Девушка как-то очень резко отшатнулась, опровергая своим поведением предположения Игоря, и… Вот тут-то он и напрягся…

Диалог был коротким. «Тридцать первая», как чайка крылья, распахнула все дверцы, и две другие небритые кавказские рожи стали запихивать девчонку в авто под строгим взглядом «костюма»…

То, что имело место быть дальше…

Носы «рож» были размазаны кровавыми соплями по стеклам «Волги»…

– Что сделал, э-э!!! Кому руки крутил знаешь, э-э!!! Мне-е-э-э?!!

– Тебе, ублюдок, тебе! – Медведь с силой ударил по зубам.

– А-а-а! Ш-ш-шакал!!! Фсе жубы фыбил! – «Костюм» бился в истерике. – Зарежу тебя, как барана!!! Убью-у-у!!!

«Костюм», в отличие от лежавших без сознания своих напарников, неистовствовал, и Медведь произнес «свою» фразу:

– Смотреть в глаза!!! – Он, словно стальными клещами, сжал подбородок «костюма». – Запомни меня, гнида черножопая! Я – Медведь! А ты – мой «кровник»! И благодари своего бога, если он у тебя есть, что я тебе только зубы выбил, а не душу!!!

Тут подъехал милицейский «луноход» и заграбастал всех, включая и голоногую девчушку, в свое лоно.

Дальше все было просто – «костюм» оказался каким-то уже больше года объявленным во всесоюзный розыск авторитетом, «рожи» – его подельники, только рангом пониже… Правда, все это выяснилось не сразу, а спустя несколько часов. И Игорь провел эти часы в «обезьяннике» ближайшего РОВДа…

Когда же зарешеченная дверь с лязгом отворилась, он услышал сакраментальную фразу.

– Выходи, Барзов! – произнес строгий милицейский майор. – Свободен!

– Наконец-то соизволили, – пробурчал Игорь. – Весь день испортили!

– Вообще-то, прапорщик, скажи спасибо – ты имел полный шанс не только день, а всю жизнь себе испортить – то, что ты сделал, называется на юридическом языке: «Хулиганские действия в общественном месте, с нанесением менее тяжких телесных повреждений» – статья 216 – до пяти лет лишения свободы в колонии общего режима…

– Вот спасибо! Вот молодцы! – вскинул брови Медведь. – А то, что благодаря этим «менее тяжким» повреждениям я сделал вашу же работу – это как, не считается?

– Считается! – улыбнулось суровое милицейское лицо. – И именно поэтому ты сейчас отсюда выходишь, а не едешь в «Бутырку». И скажи спасибо, что у тебя еще и свидетель оказался. Иначе… В общем, собирай манатки, прапорщик, и вали отсюда на все четыре… Давай! Живо!

Больше уговоров не потребовалось – Медведь хотел сегодня еще немного погулять по Москве, прежде чем возвращаться в родную общагу на территории Отряда.

– Ты это, – произнес вдруг за его спиной майорский голос, – «свидетеля» забрать не забудь… Да поаккуратнее там! Больно хрупкий он, твой «свидетель»…

Медведь обернулся в недоумении.

– Иди-иди! Там твой «свидетель», на проходной – четыре часа уже ждет…

«Свидетелем» оказался… Вернее, оказалась…

Короче говоря, его ждала та девчонка в ондатровом полушубке…