Железный Путин: взгляд с Запада

Во время последней видеоконференции переговоры зашли в тупик. Для Буша поддержка непрочной демократии была делом принципа, и он сказал, что будет добиваться своего в Бухаресте. «ОК, — объявил затем Буш своим помощникам, — мы направились к корралю ОК — оружие держать наготове»[12].

Буш обратился за помощью к другим союзникам. Британский премьер-министр Гордон Браун поддержал американскую позицию. Но президент Франции Николя Саркози отреагировал совсем иначе. Отклик, который американцы получили от советников Саркози, насторожил их. Один из членов Совета национальной безопасности при Буше вспоминает: «Многие из них сомневались даже в том, что Грузия европейская страна, а тем более — что нам следует заводить разговоры о ее вступлении в НАТО».

Буш обратился к Саркози напрямую, считая, что на него удастся повлиять: он говорил, что Украина и Грузия «тяготеют к Европе и Атлантике». Но Саркози предлагал Бушу задуматься о России. По словам дипломатического советника французского президента Жана-Давида Левитта, Саркози «пытался подвести его к пониманию, что в этой ситуации мы на стороне немцев, придерживаемся подхода, цель которого — дать России время понять, что ее будущее связано с будущим Европы и что ее безопасность должна не разобщать, а объединять нас. Это означает, что нам не следует слишком спешить с МАР, но вместе с тем подать положительный сигнал в Бухаресте нашим партнерам на Украине и в Грузии»³.

И Саркози нашел эффективный новый способ объяснить американскому президенту, что именно означает членство в НАТО для Украины и Грузии. МАР — это «нога в приоткрытой двери», необратимый шаг, который приведет к полноценному членству в НАТО, а тогда придется думать о пятой статье соглашения, в которой говорится о взаимной обороне. «Сколько войск, — спрашивал Саркози, — мы готовы отправить на помощь нашим новым членам в случае нападения?» Вот почему Франция предпочитала отдавать приоритет партнерству с Россией, «чтобы все в пределах континента придерживались одинаковых представлений о безопасности».

Сомнения высказывались даже в администрации США. Министр обороны Роберт Гейтс и госсекретарь Кондолиза Райс отчасти разделяли обеспокоенность европейцев вопросами демократии в Грузии и на Украине. Гейтс вспоминает: «Мне казалось, что в вопросах прогресса реформ обеим странам предстоит проделать еще некоторый путь»⁴. Но в тот день победили сторонники «политики свободы». «Если бы США потерпели фиаско под натиском российской стороны и не выдали МАР, — вспоминает советник по вопросам национальной безопасности Стивен Хэдли, — само по себе это событие стало бы провокацией, побудило бы Россию считать, что она может вечно препятствовать вступлению Грузии и Украины в НАТО. А этот путь ведет не к стабильности в Европе, а к росту напряженности»⁵.

Бухарестский саммит 2–4 апреля в помпезном дворце, возведенном бывшим диктатором Румынии Николае Чаушеску, прошел в такой же накаленной атмосфере, как любой другой в истории НАТО. Американцы и восточноевропейцы, в целом поддерживавшие Украину и Грузию, не преминули недипломатично пошвыряться грязью, а французы и немцы обнаружили, что их клеймят как сторонников «задабривания» России. В первый вечер за ужином министры иностранных дел развернули дискуссию, но не сумели даже приблизиться к резолюции, которую смог бы одобрить саммит. Министр иностранных дел Польши Радослав Сикорский заявил: у него сложилось впечатление, что «некоторые союзники» (он имел в виду немцев) взяли на себя обязательство перед русскими ни в коем случае не допускать, чтобы Грузия и Украина получили МАР⁶.

Кондолиза Райс признается: ей казалось, что некоторые восточноевропейцы чуть было не заявили немцам — уж кому-кому, только не им вставать на пути стран, пострадавших от тирании в результате действий Германии в 1930–1940-е гг.⁷

Министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер был попросту оскорблен. Он пытался возражать, что в Кавказском регионе конфликтная ситуация, в которую рискует быть втянутым НАТО. Но, по его словам, «высказывались вещи, которых я предпочел бы никогда не слышать: людей, выступавших против расширения НАТО, сравнивали с теми, кто собрался в Мюнхене в 1938 г. Абсолютно некорректно»⁸.

Пленарное заседание лидеров НАТО было назначено на девять часов следующего утра, но американцы решили попытаться все уладить еще до нее, за ранним завтраком — с официальными представителями Великобритании, Германии, Франции, а также Польши и Румынии. Деймон Уилсон признает, что причины звать подкрепление имелись: «Мы решили пригласить румын как хозяев саммита и поляков как влиятельных членов НАТО. Очевидно, что эти две страны поддерживали нашу позицию».