Железный Путин: взгляд с Запада

Поэтому вряд ли неуместен вопрос: почему Путин настолько популярен? В сущности, его рейтинг неуклонно снижается. По данным «Левада-центра», лишь 39 % респондентов в августе 2011 г. сказали, что точно будут голосовать за Путина, — по сравнению с наиболее высоким показателем (58 %) тремя годами ранее, во время войны с Грузией. Его «рейтинг одобрения» за тот же период снизился с 83 % до 68 %. (Одобрение Медведева снизилось с 73 % до 63 %, и лишь 20 % опрошенных сообщили, что «определенно» будут голосовать за него.)

Однако Путин, несмотря на все его промахи и неудачи, остается самым популярным политиком в России. Струнка, которую Путин задевает в сердцах миллионов россиян, — ностальгия, тоска по «равенству», товариществу, единству, боевому духу, которые просуществовали в России дольше, чем где-либо. Все это действительно реальность. Возможно, чуждая большинству людей на Западе, но реальность.

Россияне в массе своей, как правило, не такие, как «среднестатистические» жители стран Запада. В 2008 г., в телевизионном конкурсе, целью которого был выбор «величайшего из россиян», на третье место вышел Сталин. В Главе 11 я указывал на ошибочность западного (особенно американского) убеждения в том, что Россия — просто западная страна, ждущая освобождения. Путин играет на чувствах той части российской общественности, которая инстинктивно противится этому освобождению. Он говорит от имени тех, кто стремится к западной экономике и возможности пользоваться всеми ее преимуществами, но при этом желает найти свой путь в будущее, избежав некоторых ошибок Запада. Он говорит от имени тех, кто хочет, чтобы к России в мире относились с уважением, и, увы, от имени тех миллионов, которые ошибочно принимают за уважение страх. Кроме того, он говорит от имени тех, кто просто любит Россию и наслаждается ее уникальностью, тех, кто приводит в бешенство людей с Запада, вроде меня самого, которые прилагают все старания, чтобы «понять» Россию. С усмешкой наблюдая за нами, эти россияне говорят: «Русскую душу вам никогда не понять».

Если бы только Путин сочетал свою интуицию с инстинктом демократии и доверял выбору народа, он был бы великим лидером.

Но Путин на самом деле не понимает демократию. Как мы уже видели, он убежден, что американские президенты способны увольнять докучливых журналистов. Он поддается влиянию «теории заговора» (война с Грузией была развязана в помощь сенатору Маккейну) и верит в абсурдную информацию (у Америки есть отдельные птицефабрики, где выращивают не соответствующих стандартам кур специально для продажи России). Он создал систему, в которой, по его мнению, все пойдет наперекосяк без его личного надзора. Его стиль руководства предусматривает публичные выговоры официальным лицам по телевидению, иногда вынуждающие их с ходу менять политику под прицелом включенных камер. Например:

Владимир Путин: Я хочу понять, сколько российских самолетов намерен закупить «Аэрофлот». Иначе получается, что вы хотите доминировать на внутреннем рынке, а отечественную технику не покупаете. Непорядок.

Виталий Савельев (генеральный директор «Аэрофлота»): Но мы покупаем самолеты российского производства…

Владимир Путин: Их недостаточно.

Владимир Савельев: Хорошо, мы разработаем план, и я отчитаюсь о нем.

Владимир Путин: Хорошо.

Путин ввел в практику видеозапись начала каждого совещания в правительстве и показ этих материалы в телевизионных новостях, очевидно, считая, что это демонстрирует открытость и демократичность. На самом же деле это означает, что заседания правительства превратились в шоу. Ни одно западное правительство не организует съемки заседаний кабинета, никто и не ждет этого, потому что трудные решения удается принимать только в приватной обстановке. Таким образом, Путин взял внешне «демократическую» идею — показ по телевидению тех, кто принимает решения, — и превратил ее в инструмент диктатуры.