Железный регент

От имени немого принца говорил невысокий крепкий старик с обветренным сухим лицом и тускло-серыми волосами, собранными в странную прическу: ото лба назад, через всю голову, тянулась широкая выбритая полоса, также было выбрито все от висков к затылку, а оставшиеся волосы убраны в две тощих косицы. Одет переводчик был в темно-коричневую длинную хламиду, подпоясанную затейливым плетеным шнурком с деревянными бусинами и кистями на концах. Я могла поклясться, что слышала о людях в подобных одеяниях, но припомнить так и не сумела.

Ритуал приветствия в этот раз получился исключительно вежливым и сдержанным, чему особенно способствовал сухой, слабый и будто надтреснутый голос старика, безэмоционально твердящего свои «его высочество выражают» и «его высочество хотят сообщить». Он говорил так, будто каждое слово давалось с большим трудом, и каждое новое могло стать последним.

Старик явно твердил заученный текст, лишь иногда вопросительно поглядывая на Стьёля, чтобы получить короткий кивок, подтверждающий правильность сказанного. А вот потом, когда Ив уже приглашал очередного гостя присесть, тот вдруг тронул за плечо своего переводчика и принялся быстро-быстро жестикулировать.

— Прошу прощения, его высочество хочет еще что-то сказать. — В голосе старика впервые за вечер появились какие-то эмоции, а именно — растерянность. — Его высочество просит вас о приватной беседе, по возможности скорее, — сообщил он наконец, невесть как догадавшись о желаниях своего господина. Кажется, жесты альмирца имели какое-то вполне конкретное значение.

— По личному вопросу или по государственному? — мне показалось, что Ив тоже всерьез опешил от такого поворота.

— Его высочество говорит, по важному вопросу, — перевел старик сделанный принцем знак, даже слегка пожал плечами.

— В таком случае буду рад встретиться с вами завтра в девять утра, — замешкавшись на пару секунд, ответил регент и вежливо склонил голову. — Мой кабинет подойдет для этого разговора?

Принц отрывисто кивнул, и дальше все двинулось по ранее намеченному пути. То есть альмирец занял кресло рядом с шахом Преты, принял с вежливым кивком кубок, а Ив произнес то самое торжественное слово, которое спешно доучивал недавно. Речь оказалась короткой, в ней первый регент приветствовал собравшихся, благодарил высоких гостей за визит и выражал надежду, что празднества пройдут хорошо, что все останутся довольны, а наследника примут с должным почтением и радостью.

На этом торжественная часть закончилась, начались развлечения. В средней, самой большой зале устроили танцы, а нас — то есть высоких гостей — развлекали танцовщицы, десяток стройных гибких девушек. Я первое время наблюдала с интересом и дивилась, как у них получается двигаться так, будто состоят они из одной воды или языков пламени.

Но удовольствие мое закончилось в тот момент, когда я искоса глянула на Ива и обнаружила, с каким интересом он наблюдает за этим действом. И интерес этот был не тот, с каким смотрят увлекательное представление или любуются произведениями искусства. Пристальный, внимательный взгляд потемневших глаз регента ласкал гибкие фигуры танцовщиц, а пальцы его медленно и машинально поглаживали чеканный узор кубка. Я только раз видела у него такой взгляд: в том злополучном сне, когда Ив смотрел на меня у озера.

Сразу стало горько, гадко и обидно до слез, которые я едва сумела сдержать, заставляя себя думать о чем угодно, кроме Железного регента. Например, о том, как изумительно хорошо нам слышно музыкантов, находящихся в соседней зале. Или о том, что мне, наверное, довольно уже вина, потому что в голове начало шуметь.

А Ив… Я сама недавно говорила себе, что он — свободный мужчина, которому ничто не мешает обращать внимание на приглянувшихся женщин. Ведь танцовщицы действительно симпатичные, на них любуется не только Железный регент, но и остальные мужчины. Так ведь?

Нет, ржа его побери, не так! Почему он смотрит на кого угодно, но не на меня?! Чем я хуже? Они ведь тоже не писаные красавицы, тогда почему им достаются его горячие пристальные взгляды, а мне — только снисходительная забота, опека? Что во мне не так?!

Уже и танцовщицы ушли, уже их место заняли какие-то другие люди, которые просто разговаривали и что-то изображали — наверное, тот самый театр, о котором рассказывала Ина. А я все сидела, невидящим взглядом уставившись перед собой, и никак не могла отвлечься от мрачных тяжелых мыслей. Да боги с ними, с мыслями! Это просто было… больно. В горле стоял колючий комок, сердце мучительно и тоскливо сжималось. Умом я понимала, что сердиться на Ива не имею никакого права, но принять и смириться никак не получалось.

— Рина, с тобой все в порядке? — вытолкнул меня из пучины тоски негромкий голос.

Я вздрогнула от неожиданности, столкнулась с обеспокоенным взглядом Железного регента, чуть склонившегося ко мне, вспыхнула от смущения и невнятно пробормотала:

— Да, я… просто задумалась.