Железный рыцарь (ЛП)

Грималкин фыркнул. Дернул хвостом, поднялся на лапы и прошествовал по расколотой ветке без объяснений. Не оглянувшись, ловко запрыгнул на сук повыше и затерялся в листьях, вынуждая нас с Паком гнаться за ним со всех ног.

Глава 3 Ариэлла Туралин

Дикий лес тянулся вдаль, темный, запутанный и бесконечный. Я сбился со счета, сколько раз свет возникал и удалялся, ведь чем глубже мы забредали в непроглядную глушь, тем необузданнее и непредсказуемее становилась дикая природа. Грималкин вел нас по узкой лощине, и деревья не спеша следовали за нами по пятам, пока мы не озирались, чтобы пригвоздить их к земле. Однако стоило повернуться к ним спиной, и жуткое преследование продолжалось. Мы поднялись на громадный, покрытый мхом бугор, но вскоре выяснили, что «бугром» оказалось тело спящего гиганта – когда он поднял широченную руку, чтобы почесать щеку. Мы пересекли холмистую ветреную равнину, где нас с холодным интересом изучал табун диких лошадей, чьи скрытные разговоры уносило легкими порывами ветра.

В течение всего путешествия мы с Паком не общались, а если такое и случалось, то скорее подшучивали друг над другом, бросались угрозами и оскорблениями. Стычка со Стражами Шипа и битва плечом к плечу с Робином Плутишкой воскресили воспоминания, возрождать которые сейчас не хотелось, ведь я их заморозил глубоко в душе и не мог растопить из страха натерпеться боли. Не хотелось вспоминать охотников, испытания и времена, когда мы попадали в неприятности и выбирались из них с боем. Или смех и дух товарищества, давным-давно объединявший нас с бывшим ближайшим другом. Ведь с воспоминаниями о Паке вернулась память о клятве, данной в момент отчаяния и ярости и превратившей нас на долгие годы в заклятых врагов.

Ариэлла. Единственная дочь Ледяного Барона из Стеклянного Холма, впервые Ариэлла появилась в Неблагом Дворе в зимний день равноденствия, когда Элизиум устраивала Мэб. Согласно устоявшейся традиции, Зимний и Летний Дворы дважды в год – по меркам смертных – встречались, чтобы обсудить политику, заключить новые сделки и, по сути, договориться вести себя хорошо еще один сезон. Или по крайней мере воздержаться от объявления войны. Меня каждый раз одолевала смертная скука, но как Зимний Принц и сын Королевы Мэб, я был обязан присутствовать и потому научился плясать под ее дудку, исполняя долг прилежной придворной мартышки.

Сумерки еще не опустились, соответственно, Летний Двор пока не прибыл. Мэб не разрешила запереться у себя в комнате до начала Элизиума, и я затаился в темном углу внутреннего дворика, перечитывая книгу из своей коллекции произведений смертных авторов и поэтов. Если кому-то стало бы любопытно, я наблюдал за прибытием последнего из гостей, но в основном избегал Роуэна и нынешнего стада знати, непременно осыпавшего бы меня вкрадчивыми льстивыми речами и широкими сияющими улыбками. И голосами, похожими на нежнейшее мурлыканье, сладчайшую песню, предлагали бы одолжения, залитые медом и нектаром, но мерзким ядом в сердцевине. Все-таки я звался принцем, самым юным и почитаемым Мэб, как говорили некоторые. Полагаю, многие, вероятно, разделяли мнение, что я более наивен, а потому меня проще обвести вокруг пальца. Роуэн и Сэйдж, бывавшие при дворе куда чаще, управлялись с придворными плясками искуснее. Однако я носил титул истинного сына Зимы и изучил все хитрые движения лучше большинства. И те, кто пытался заключить меня в сети из меда и одолжений, вскоре запутывались в собственных глупых обещаниях.

Я знал придворный танец. Просто не получал от него удовольствия.

Именно поэтому сидел, прислонившись к покрытой льдом стене, с «Книгой Пяти Колец» Мусаси[1], и лишь краем глаза наблюдал за проезжавшими через ворота каретами и ступавшими на снега Зимними дворянами. Я знал либо прежде видел почти всех из них. Снежно-огненная Леди одета в наряд из сверкающих сосулек, музыкально переливавшихся при ходьбе. Новый герцог Заморозья, избавившийся от предшественника, просто сослав того в мир смертных, проплыл через снега в сопровождении своих прислужников-гоблинов. Баронесса Ледяного Сердца, шагая мимо, наградила меня сдержанным кивком, а пара закованных в серебряные ошейники леопардов шипели и рычали.

А затем вошла она.

Я ее раньше не встречал, и уже одно это вызвало любопытство. Ее красота была неоспорима: длинные серебристые волосы, бледная кожа, стройное, одновременно хрупкое и крепкое тело. Однако все представители нашего вида отличались если не поразительным великолепием, то как минимум эффектной внешностью. Впрочем, если ты вечно окружен красотой, со временем она перестает очаровывать, тем более если под ней кроется лишь жестокость. Меня в тот день привлек не ее облик, а взгляд, которым она окинула Зимний Двор: ее прелестные черты лица исказил явный благоговейный страх. Подобным чувствам здесь не место, большинство сочтут их слабостью и используют в корыстных целях. Дворяне чуют эмоции, как акулы – кровь, и к концу дня ее бы просто сожрали.