Железный шип

Филсон, выгоревшие на солнце белые и прямые волосы которого склеились от пота сосульками, только улыбался своей странной, какой-то механической улыбкой, и продолжал пожирать землю ногами. Равных в беге ему не было, он мог обогнать кого угодно. Даже Ольсона Черного, отца Джексонов Черного и Белого. Впрочем, Ольсона давно уже не было в живых.

По правде говоря, Белый не так уж много видел пожилых людей. И то, что настоящее имя его отца было Джек, он узнал лишь когда начал посещать занятия в группе готовящихся в Почтенные, аналогичной той, которую теперь тренировал Филсон. Известие о том, что при бегуне отце и фермерше матери, он должен носить имя Джексона, технически отношения к Филсону Красному не имея, предположительно должно было расстроить и унизить Белого. То, как отнесся к вопросу родства Черный, с самого начала заменивший ему и отца и мать, Белый понятия не имел. Сейчас он сидел и улыбался солнцу, расслабив мышцы, давая телу возможность отдохнуть. Группа неофитов, потных и хрипло хватающих ртами воздух, под предводительством не менее потного, но улыбающегося Красного, снова пронеслась мимо. Белый подумал о том, что разозлившись как-нибудь как следует, когда он наконец решит, что с Почтенным Филсоном Красным ему нечего больше делить, можно будет использовать воспоминание о связанных с ним унижением и обидой, как удобное оправдание.

Сидеть на солнце одно удовольствие. И сейчас, когда он мог просто сидеть и ничего не делать, только ждать, Белый позволил дремоте одолеть его. Он там, где давно хотел быть. У самого подножия Шипа, чья нагретая шершавая поверхность приятно греет его спину, а сладкий, ни с чем не сравнимый запах недавно убитого амрса поднимается вокруг него. Теперь он мог позволить себе забыть о многом, о том, что так долго держало его в напряжении. Он наслаждался сладкой дремотой, ловил сквозь полуприкрытые веки расплывчатые вспышки зеленого – пятен полей и фруктовых садов – и силуэты собирающихся вокруг людей.

Обрывки их разговоров достигали его слуха, превращаясь в странную смесь разнообразных оттенков звуков: от похрустывания, до плача и басовитого бормотания, исходящего откуда-то из нутра Шипа. Наверно так хорошо ему было только в детской колыбели. Его спина была в безопасности, а из стоявших перед ним никто не осмелился бы угрожать ему, по крайней мере сейчас. А большая часть этих людей и вовсе никогда не решится на это, ибо сегодня ночью он убил живое существо, и волосы Белого вскоре будут острижены. Меньшинство же, конечно, будет предъявлять претензии на принадлежащие Почтенным вещи и женщин. Однако вряд ли – они позволят себе излишне налегать, поскольку все вопросы между фермерами и Почтенными решаются Почтенными, а значит никто, ни один фермер, или даже готовящийся в Почтенные, не осмелится бросить ему в лицо грубое слово. И только единицы из них, черт возьми, все-таки произнесут что-нибудь скверное у него за спиной.

А этому амрсу досталось от него, это точно. Врезал ему как следует, по рогатой башке, полной этих его хитроумных планов, в которых теперь уж точно не разберешься – еще бы, вот только что мокрый дьявол лежал беспомощным и вдруг как…

Что такое смерть? – подумал Белый. Когда тебя бросают в темноту посередине жизни, посередине твоих мыслей и планов? Интересно, останется ли при этом время на то, чтобы сообразить, что теперь ты добыча и тебя сожрут? И вспомнить о том, что отныне ты направляешься в Возмир? Вспомнить, что ты человек, а амрс – это амрс, и что скоро ты продерешь глаза среди других счастливых мертвых, а твой победитель будет жевать тебя за обе щеки? Ах, да, конечно, там же все смеются и поют, пиршество идет без перерыва, но, черт возьми, те-то, кто умер сам, смеется еще и над тобой, а все остальные, кого тоже съели, предлагают тебе держаться вместе. Вся сложность в том, чтобы умудриться отправляться в Возмир не в виде битой дичи. Для этого необходимо дожить до своей естественной смерти, но это сложно, ибо дураку понятно – амрсы смотрят на тебя единственно как на дичь; а ты же знаешь за собой только одно право – право бить первым.

Ладно, но не мог же этот амрс знать, что Белый видел, как Почтенные пляшут вокруг Шипа со свежими пузырями из своих свежих амрсов. Не мог же он знать, что Джексон Белый запомнит это, доверит этому знанию свою жизнь и попытается дышать там, где дышать невозможно, дождавшись того, что его враг мог ему дать? Остаешься ли ты дичью в том случае, когда твой план срабатывает? Остаешься все равно, решил Джексон Белый. Если ты не знаешь, против чего твой план был направлен. Но как узнать о том, что спрятано у кого-то в голове?

Вокруг него собралось уже много народу. Люди просто стояли – мужчины, с орудиями труда для обработки земли в руках, женщины – со своими ведрами, дети… Фермеры не собирались расходиться, женщины не торопились к очередям у кранов около Шипа, дети играли в Почтенных и пытались карабкаться на спины взрослых…