Железный Сокол Гардарики

Над входом в корчму «Три голубя» красовалась странная вывеска, созвучная, впрочем, направлению наших мыслей. Две белые птички умильно взирали друг на друга, демонстрируя влюбленность. Еще одна косо глядела на эту парочку, своим присутствием создавая воспетый поэтами тупоугольный треугольник. Может быть, конечно, вся эта амурная дребедень мне лишь почудилась, лишь одно было несомненно – мы действительно находились во владениях Гюнтера Мунка.

Сам хозяин постоялого двора встречал гостей с распростертыми объятиями, словно вновь пришедшие были его старинными друзьями, долгожданными и дорогими. Его широкая улыбка была столь подкупающей, что сама по себе вызывала подозрение у борцов с коррупцией; зато в ясных голубых глазах щелкал кассовый аппарат, о возможности существования которого он и подозревать не мог.

– Наш старый друг Генрих Штаден, – начал я, усаживаясь за стол, – рекомендовал вас, сударь, как человека деятельного и весьма надежного.

– О, Генрих! – услышав знакомое имя, еще шире заулыбался корчмарь. – Его друзья – мои друзья. Чего пожелаете?

– Для начала обед и комнату с двумя кроватями, причем хорошо бы без клопов…

– Да-да, – подключился Лис. – И шоб обязательно джакузи, шампанское в холодильнике и вид из окна на Средиземное море. Это, знаете ли, успокаивает.

– Конечно-конечно, – абсолютно не смутившись, закивал радушный хозяин. – Только с морем придется немного обождать, но я все устрою.

– Отпад! – восхитился Лис. – Пять звезд на ворота.

– Как изволите, – невозмутимо кивнул Мунк и, сделав знак служанке накормить гостей, буквально растаял в воздухе.

Официантка оказалась на редкость расторопна, а предложенные блюда как на подбор вкусны и свежи. Мы с удовольствием уплетали за обе щеки жаркое из дикого гуся, когда до нашего слуха донесся разговор из-за соседнего стола. Двое, по виду – состоятельные купцы, говорили на одном из диалектов голландского, абсолютно не таясь. Их земляков поблизости не водилось, но система «Мастерлинг» услужливо переводила фразу за фразой.

– С торговлей у нас сейчас плохо, – рассказывал первый. – Король Филипп схватил всех за горло и готов вытащить последний гроттен[38] даже из зубов мертвеца.

– Да что ему в Мадриде, – поддакивал второй. – Ему ж только деньги наши нужны, а подохнем мы или живы будем – на это наплевать.

– Верно говоришь, – продолжал первый. – Золота ему сейчас много нужно, он к войне готовится. Я только-только из империи, там неспокойно. Германские князья друг на друга ножи точат, во Франции так и вовсе брат на брата пошел. Не поделили, вишь, на каком языке Библию читать. – Он поднес к губам кружку с пивом. – Впрочем, мне с этого только навар. В Париже сейчас становится опасно. Ломбардские купцы закрывают лавки и продают свой товар по таким низким ценам, что просто о-ла-ла.

– Ну ты и хват, – уважительно покачал головой собеседник.

– Теперь вот собираюсь открыть торговлю в Швеции, там спокойнее. А поскольку шведские короли на троне без году неделя, даже корону им всего несколько лет назад в Антверпене заказывали, они, верное дело, захотят придать себе блеска. Все выскочки любят золото и драгоценные каменья. И тут мне есть что им предложить. – Он прищелкнул пальцами.

– Ты собираешься ехать прямо ко двору короля Эрика? – встревожился второй торговец.

– Ну не к папаше же его на тот свет! – Негоциант заржал, радуясь собственной шутке.

– Не советую. – Его собеседник отрицательно покачал головой. – Эрик – мужлан. Недаром же ему отказали все принцессы, к которым он сватался. А к кому он только не сватался – и к Елизавете Английской, и к Марии Шотландской, и к Кристиане Гессенской, и к Ренате Лотарингской… Так и женился, чурбан стоеросовый, на солдатской дочке.

– Да ну? – протянул обескураженный прожектер.

– И это еще что, – продолжал второй. – У Эрика с головой, рассказывают, большие нелады. Он, если вдруг рассердится на кого, – казнит и имени не спросит. Нрав у него волчий.

– Вот незадача, – вздохнул специалист по драгоценностям. – Что ж делать-то?

– Могу посоветовать по старой дружбе. У Эрика при дворе гостей мослами кормят, а вот у братца его, Юхана, – дело иное. Да и все красивое герцог, как дитя малое, любит.

– А ведь точно, – хлопнул себя по лбу фрисландец. – Неровен час Юхан и королем стать может, и жена его – польская королевишна. Значит, до драгоценностей падкая. У меня на такой случай как раз диадема имеется – не только принцессе, а и самой московской царице носить не зазорно. Предложу я эту вещь Ягеллонке…

– Предложи, предложи, – усмехнулся знаток местных нравов. – Да только получишь ты от нее не больше, чем с ветра сдачи. Если хочешь, чтобы дело состоялось, иди прямо к прекрасной Гуниле, она у Юхана в самом сердце лежит, а жена – так. Одно слово, что жена. Сидит одна в старом герцогском замке – морем любуется. Денег у нее, как у церковной мыши…