Железный Сокол Гардарики

– Почтенная госпожа, – резко меняя тон, ворвался в ее плавную речь нетерпеливый гетман. – Я знаю – это она! Велите привести эту даму. Клянусь, я никогда не забуду того, что вы сделали – для нее, для меня, для нас. Покуда я жив, ваш монастырь не будет нуждаться ни в чем. Вот, – он сдернул с шеи массивную золотую цепь, – держите. – Князь начал стаскивать с пальцев драгоценные перстни. – И это только начало!

– Ваша щедрость делает вам честь, – с удовлетворенной, но величественной улыбкой кивнула аббатисса. – А глубина раскаяния показывает человеком благородным. Я позову ее, чтобы она глянула сквозь окошко в воротах, и если…

Ах это великое «если»! Как много подчас скрывается за таким коротеньким словцом… Я не стану описывать встречу двух влюбленных – встречу, к которой они стремились все последние годы. Скажу лишь, что если это именуется «взглядом из-за зарешеченного оконца», то при открытых воротах сие могло бы значиться под рубрикой «Детям до 16-ти вход запрещен».

– Возвращаемся! – подсаживая Ягеллонку в седло, скомандовал гетман.

По сути, эта команда означала полное окончание второй Ливонской войны.

«Пошли девки, да покупаться», – ревел хор песельников, веселя сердца вельможной четы. Мы возвращались в Феллин, и вся округа сбегалась послушать залихватское пение, а заодно собрать монеты, щедро разбрасываемые Вишневецким и атаманами его свиты.

– Отчего, мил-друг, невесел? – толкнул меня ехавший рядом Лис.

– Муки совести. – Я скривился, пытаясь хмурым выражением лица пресечь дальнейшие расспросы.

– Занятно, – ухмыльнулся напарник. – И шо это она у тебя мучается? Угрызла чего-нибудь не того?

– Перестань, – отмахнулся я.

– Да ну что ты в самом деле? Мы – победили, враг – бежит!

– Послушай, за эти дни мы обвели вокруг пальцы тысячи, десятки тысяч людей. Но ведь Господа не обманешь. Перед ликом его Катарина – по-прежнему жена Юхана…

– Капитан, не надо путать «Орбит» и орбитальные станции. Во-первых, не перед Богом, а перед церковью, но о ней можно не переживать, она своего не упустит, чужой кусок мимо рта не пронесет. А с Богом как раз – все зашибись как хорошо! Бог есть любовь, правильно?

– Правильно.

– Стало быть – любовь есть Бог! Любовь всегда стремится к счастью. У Юхана с Катюхой это счастье было? Не было. Стало быть, дело это не божеское. А значит, мы, как обычно, способствовали торжеству справедливости и буквально воплощали Божий промысел в действие… – Он осекся. – Слушай, там, впереди, – это, часом, не Гонта?

Острое зрение не знавшего промаха стрелка и на этот раз не обмануло Лиса. Перед нами действительно был старый товарищ по московскому сидению. Прослышав о «стратегическом успехе» обожаемого гетмана, он спешил навстречу, чтобы вместе с казаками своего куреня приветствовать счастливую пару. Округа наполнилась грохотом выстрелов и пороховым дымом. Если в феллинской цитадели, по-прежнему державшей осаду, слышали эту беспорядочную пальбу, то, наверное, предположили, что в округе идет кровопролитный бой.

В конце концов, оставив в покое сильно изрешеченный воздух, запорожцы выстроились по обе стороны дороги, салютуя обнаженными клинками любимому вождю.

– Гонта, – замахал рукой Сергей, когда гетманские сердюки проследовали под сводом блестящих на солнце сабель. – Ты здесь откудова взялся?

– Известно откуда, – радуясь старому знакомцу, подкрутил ус атаман, – из-под Дерпта.

– Не врубаюсь, – мотнул головой Лис. – Ты ж за Штаденом должен был приглядывать.

– А то, – усмехнулся сечевик. – С ним же и примчал. Он попервах тихо утечь хотел. Ну да от меня ж не укроешься! Он сюда – и я сюда. А тут, сказывают, Дмитрий Иванович…

– Штаден уже здесь? – переспросил я.

Казак поглядел на меня с сочувствием, как будто сожалея о моей глухоте.

– Так я же сказываю все, теперича, здеся. И он, и я, и хлопцы мои. А хотел тихой сапой улизнуть, шельмец. Ныне вон у дружка своего в кружале отъедается.

– У Мунка, – повернувшись к Лису, бросил я.

– Понятно дело, – хмыкнул напарник. – Ты с ним кого-нибудь оставил? – вновь обратился он к Гонте.

– Чапеля там, ногу сбил, так я ему наказал присматривать.

– Этот присмотрит, – скривился Сергей, пришпоривая коня. – Ладно, догоняй.

Постоялый двор «Голуби под звездами» был заполнен народом. Казаки, стрельцы, дворяне поместной конницы ели, пили и украшали столы хитроумными пирамидами из обглоданных костей.

Завидев нас, Гюнтер приветливо замахал рукой из-за стойки, но тут же отвлекся, выслушивая новый заказ.

– Генрих приехал, – радостно сообщил он, ожидая, когда уляжется пена на глиняной кружке. – Вас спрашивал.

– И что ты сказал?

– Как есть, – не отвлекаясь от процесса, бросил хозяин корчмы. – Сказал, что бы с князем в монастырь Трех Марий поехали.

Я оглядел помещение, надеясь увидеть в каком-либо углу опричника, коротающего время за кружкой пива, ко сколько ни силился отыскать его лицо в толпе – все напрасно.

– А сейчас он где?

– Отдыхает, должно быть, с дороги, – быстро подсчитывая очередные медяки, ответил кабатчик. – Я ему от вашей комнаты ключ дал.