Железный трон

— Тогда ему все равно придется соблюсти внешние приличия. Он не может захватить трон открыто. Так легко вызвать войну. Ему придется дожидаться удобного случая и действовать очень осторожно. Это обстоятельство, по крайней мере, играет нам на руку. И мы должны молиться о выздоровлении императора… или на самый худой случай, чтобы он протянул до конца лета. Едва ли лорд Эрвин осмелится действовать, пока император жив.

— Прежде всего, глупо было приезжать сюда, — сказал Эдан. Если лорду Эрвину нельзя доверять, почему мы оказали ему честь, используя Сихарроу в качестве летней резиденции? Почему сами отдались ему в руки?

— Потому что нуждаемся в нем для защиты Западных Прибрежных провинций от вторжения врагов из Северной Марки, — ответил отец. — Политические союзы порой заключаются из соображений очень сложных и очень тонких. Правителю часто приходится вступать в союз с человеком, ему не приятным и не внушающим доверия. Личные чувства куда менее важны, чем возможность держать такого человека в узде. Помнишь, как ты впервые сел на коня?

Эдан моргнул, удивленный внезапной переменой разговора.

— Да. Конь меня сбросил, и я упал так, что едва жив остался.

— И ты боялся снова сесть в седло, — сказал отец. Помнишь, что я сказал тебе тогда?

— Что конь сбросил меня, потому что почувствовал мой страх, ответил Эдан. — И что если я поборю страх и сразу же не сяду в седло снова, я никогда уже не научусь ездить верхом, так как всегда буду бояться, и конь всегда будет чувствовать это.

— Совершенно верно, — сказал лорд Тиеран. — В некоторых отношениях люди очень похожи на конец. Если поводья держит сильная рука, они могут вставать на дыбы, но команды послушаются. Но если они почувствуют страх наездника…

Эдан кивнул.

— Кажется, я понял. — Он глубоко вздохнул и печально произнес: — Мне еще столькому надо научиться.

Лорд Тиеран улыбнулся.

— Умен тот, кто понимает, что ему еще многому надо научиться. Лишь одни глупцы считают, что знают все. Позаботься о принце, сын мой. Проследи, чтобы он не оставался один. В конце концов, мои тревоги могут оказаться беспочвенными — и я молюсь, чтобы так оно и случилось, — но запомни: глупо вводить в соблазн честолюбивого человека.

* * *

Той ночью Эдану не спалось, поэтому он поднялся на башню в западном крыле замка, где разместился императорский двор. Эта башня — одна из четырех угловых — находилась в задней части замка и с нее открывался вид на море. Караул на ней не выставили, поэтому Эдан мог насладиться тишиной и покоем, располагающими к раздумьям. Ничто не отвлекало его, кроме плеска волн о скалы далеко внизу.

В данный момент он не беспокоился за Микаэла. У дверей его спальни стояли два караульных из Королевской Стражи. Часовые охраняли также покои императора и императрицы, и находились в одном коридоре в пределах видимости друг друга. Это было в порядке вещей и поэтому никак не открывало лорду Эрвину подозрения лорда Тиерана. Но эрцгерцог не знал, что лорд Тиеран дополнительно поставил еще по два стражника в самих комнатах Микаэла и императора. Замки часто строились с потайными ходами и, хотя лорд Тиеран не знал, есть ли таковые в Сихарроу, он не хотел рисковать.

С башни открывался вид не только на море и окрестные равнины, но и почти на весь замок. Покои лорда Эрвина находились в восточном крыле, и Эдан спрашивал себя, интересно, спит он сейчас или бодрствует, обдумывая план действий. Лорд Эрвин был далеко не глуп; он знал о болезни императора. Адриан был стар, а в его возрасте даже легкий недуг запросто мог оказаться смертельным. В случае его смерти императором может стать Микаэл, а он еще не был готов к этому. Как Эдан не был готов занять пост верховного камергера.

Однако восшествие Микаэла на Железный Трон вовсе не означало, что Эдан немедленно должен заступить на место отца. Лорд Тиеран мог исполнять свои обязанности до тех пор, пока не убедится, что сын готов сменить его. Но сегодня ночью Эдан чувствовал себя совершенно не готовым к этому. Ему никогда даже в голову не приходило, что лорд Эрвин может вынашивать честолюбивые замыслы взойти на престол, и после разговора с отцом он удрученно осознал полную свою непригодность для должности камергера.

Слова отца об умении предвидеть разные возможности заставили Эдана глубоко задуматься о своей роли «няньки» Микаэла, как он всегда мысленно называл себя. Когда-то, несколькими годами раньше, он считал эти обязанности оскорбительными, но потом понял, они призваны помочь ему научиться терпению и установить с юным принцем близкие отношения — чтобы Микаэл мог всецело доверять своему камергеру, когда наступит время ему взойти на престол, а Эдан в свою очередь мог читать мысли своего господина. Однако теперь Эдан понял, что это еще далеко не все.