Железный замок

– Да сожжет Аллах мою печень, если и сегодня я не поеду на осле! – ответствовал он. – О сын греха...

Шлеп! Дотянуться было трудно, но Ши все-таки достал его правой, и Медор жабой плюхнулся на землю. Приподнявшись на локте, он обалдело поглядел на Ши, который в это время изучал свои занывшие от удара суставы, гадая, что же заставило его выдержку удрать в черт знает какие далекие края.

Когда он поднял взгляд, Бельфегора уже встряла между ними, положив руку на рукоять ножа.

– Де Ши! – проскрежетала она. – Переходит это границы всяческого терпенья. Что за дремучее невежество пейзанское? Больше ты мне не рыцарь, а я тебе не дама, ежели не принесешь ты немедля извинения!

В общем, Медор поехал на осле. Ши, плетясь по грязи и камням и ведя под уздцы Руджера, угрюмо гадал, действительно ли столь ярок свет его жизни.

Придавленные тяжким грузом взаимного несогласия, который держал всех в молчании, они добрались уже почти до самого По, когда перевалило за полдень, и Бельфегора коротко объявила, что если они собираются сегодня есть, то она отправляется на охоту. На сей раз Медор не составил ей компанию. Как только он слез с осла, то тут же прикрыл глаза ладонью и ткнул куда-то рукой.

– Иншалла! – воскликнул он. – Владыка мой Гарр, взгляни-ка скорей на это диво! Дерево сне, без сомненья, персиковое, и, пророк свидетель, будут у нас сегодня фрукты на сладкое!

Безо всяких признаков какой-либо хромоты он куда-то ускакал и через несколько секунд вернулся с полными руками спелых персиков.

В этот момент Гарольду Ши пришла на ум некая идея.

– Посиди и последи за Руджером, пока я их приготовлю, – сказал он.

Медор подозрительно прищурился.

– Ладно-ладно, не волнуйся, – успокоил его Ши. – И вообще – извини, что я тебя утром обидел.

Физиономия поэта расплылась в блаженной улыбке.

– Воистину сказано, повелитель мой Гарр, что франки страшны во гневе, но если смириться с ними, в дружбе – благородны.

Взявшись за тюрбаны с петлей, он отвел Руджера в сторонку.

Ши снял свой шлем и воткнул его шишаком в землю – получилась превосходная чаша для пунша. Туда полетели четыре персика. На оставшихся Ши вырезал острием ножа буквы «С», «Н» и «О» и расположил их так, как проделал это док Чалмерс, когда столь неожиданно произвел в Царстве Фей шотландское виски. Тогда это было случайностью, твердил себе Ши, но на сей раз, что бы ни вышло, все пойдет в дело. Он склонился над шлемом и, навострив одно ухо в ту сторону, где Медор, довольно вяло придерживая поводок, внимал очередной перегруженной подробностями истории о штурмах и побоях, тихо повторил все, что сумел припомнить из заклинания дока:

Все чаще сквозь пучину дней и лет
Проделки прежние мои смущают мысли,
Все чаще в прошлом я ищу ответ —
Ужель мы выдохлись, обрюзгли и закисли?
Хотя постойте: коль вас скука гложет,
Старинный есть рецепт, как выгнать скуку вон,
Простое колдовство нам в той беде поможет.
Скисайте, персики!
И пусть несет урон
Наш главный враг – сухой закон!

На миг его поразило ужасное опасение, что персики просто превратятся в склизкую закисшую массу, но когда он открыл глаза, шлем был уже до краев полон некой золотистой жидкостью, в которой плавали персиковые косточки и съежившаяся кожица. Ши повылавливал отходы и попробовал основной продукт.

Оказался он самым настоящим персиковым бренди, с совершенно потрясающим ароматом, и когда попало оно поглубже в глотку, выяснилось, что и крепость у него из тех, какой редко достигают в его собственном мире – по оценке Ши, градусов под шестьдесят.

– Эй! – позвал он. – Тащи его сюда, Медор! Я вам тут немного шербета сделал.

Поэт поднялся, волоча за собой пленника. Он наклонился над шлемом и принюхался.

– Клянусь Аллахом, какое прекрасное благоухание, владыка Гарр! Настоящий шах ты среди кулинаров! Но чтоб прекрасней получился шербет сей, остудить его снегом следует.

Медор, опустившись на колени и потянувшись губами к краю шлема, сделал изрядный глоток.

– Аллах! – поперхнулся он. – И взаправду необходим снег, поскольку шербет сей жжет, как огонь. Ежели отравлен он...

Он поглядел на Ши.

– Тогда я тоже отравлюсь!

И Ши сам отхлебнул из шлема. Напиток и впрямь согревал пищевод, опускаясь вниз.

– Дайте, ради Аллаха, и мне немного этого шербета! – взмолился Руджер.

Ши осторожно вытащил шишак из земли и держал шлем перед ним, пока тот делал сначала маленький глоток, а потом довольно основательный. Когда Руджер оторвался от чаши, Медор сказал:

– О повелитель мой и брат блаженный, для вящей пользы выпил бы я еще шербета твоего франкийского, ибо вечер прохладен, а он так приятно согревает внутри!