Железный замок

- Чего как беременные?! Живей! – люди постепенно уставали и замедлялись, поэтому сержанту пришлось прикрикнуть. Это ненадолго взбодрило, и бойцы стали перебирать ногами быстрее, дурея от невообразимой жары, увязая и пряча лица от раскалённого южного ветра. Та́бас перестал что-либо соображать. Мыслей в голове не было ни одной – лишь тяжёлое дыхание, бесконечный песок перед глазами да монотонные команды, отдаваемые налитым тяжестью конечностям. Левой-правой, левой-правой.

Хлёсткий звук выстрела, тут же поглощённый дюнами, заставил Табаса дёрнуться.

- Контакт! Рассыпаться! – оглушительно проревел Роби, и молодой наёмник, встряхнув головой, дабы включить мозги и скинуть с разума оцепенение, пригибаясь, рванулся влево – занимать позицию.

Колонна в считанные секунды распалась и залегла, обратившись к невидимому противнику ощетинившимся стволами фронтом. Табас рухнул рядом с раскалённым камнем на гребне невысокой дюны и, опершись на локти, приник к прицелу, стараясь высмотреть стрелка.

- Потери? – Спросила рация голосом сержанта. В ответ посыпались бодрые рапорты командиров отделений, докладывавших, что все целы.

Где-то далеко впереди раздались сухие щелчки автоматных очередей.

- Вы где там, вашу мать?! – Тут же вышел на связь командир гвардейцев. - Нас атаковали! Сейчас прижмут!

- Тут снайпер! – огрызнулся Роби, но гвардеец не стал его слушать.

- Шевелитесь! – перебил он. – Иначе последней радиопередачей будет доклад о вашем предательстве!

Сержант выругался, но проигнорировать гвардейца не мог, поскольку был связан приказом по рукам и ногам, поэтому скомандовал спустя секунду:

- Внимание всем! По моей команде поднимаемся в атаку!

- Но… - вякнул кто-то, однако медведеобразный Роби не был настроен на препирательства.

- Откуда звук?! – проревел он. – Кто там такой умный? Кто не пойдёт, того я сам, как собаку пристрелю! Не ссать, золотые мои, они из своих пукалок кривых ни в кого не попадут! Встать! В ата-аку! – протяжно крикнул он и первым поднялся на ноги.

Делать было нечего, спорить с сержантом – верный способ не вернуться из боя. Если даже в обычной армии сержанты были образцовыми садистами, то в наёмничьей среде по служебной лестнице поднимались только самые злобные и отмороженные экземпляры, зачастую с криминальным прошлым.

Настоящие животные: сильные, хитрые, изворотливые, умеющие манипулировать. Вершина пищевой цепи.

И если даже в безнадёжной атаке оставался, пусть микроскопический, но всё же шанс уцелеть, то неподчинение смерть гарантировало.

Табас встал на ноги, сгибаясь, дабы уменьшить силуэт, и почувствовал, что в сапоги набилась целая куча песка. По бокам от него нехотя, с опаской, поднимались солдаты его отделения. Всем им сейчас предстоит сыграть в рулетку со смертью. Толстый Хумми, за год, проведённый в пустыне, ставший стройным и подтянутым, как актёр из пропагандистского фильма, что-то бормотал себе под нос – наверное, молился. Коротышка с татуировками – Аган, проведший в тюрьме лет больше, чем на свободе, страшно оскалился, а Табас мысленно кричал, стараясь, чтобы его мысли услышал кто-то, отвечавший за то, кому жить, а кому умереть: «Только не я».

«Только не я! Кто угодно, только не я». Сердце заходилось от отчаянного желания жить. Пусть умрут Хумми, Аган, сержант Роби или тот боец, что пришёл совсем недавно – с пустыми глазами и множеством следов от уколов на венах – да хоть все они разом, только не он. Потому что у него нет права не вернуться.

- Бего-ом! – Проревел сержант и выстрелил в воздух из пистолета.

Колени молодого наёмника отвратительно задрожали. Очень не хотелось умирать, но страх перед Роби, близким и разъярённым, был сильнее. Визгливо завопив что-то матерное, Табас ринулся вперёд вместе с остальными оравшими в попытке заглушить страх людьми. Как сквозь пелену до него доносились звуки недалёкого боя – там дикари громили наёмников, из-за которых Табаса ночью подняли пинком под зад и заставили идти в этот чёртов рейд. Перестрелка становилась всё ожесточённее – автоматы стрекотали почти без остановки.

«Счастливчики», - завистливо подумал Табас, которому омерзительно жирный интендант выдал всего один магазин.

Снова винтовочный выстрел, совсем рядом – и Хумми, бегущий слева от Табаса, падает с пробитым горлом, булькая и поливая раскалённую пыль кровью, тут же запекающейся от невыносимой жары. Никто теперь не будет клянчить еду, воровать по мелочи и получать за это по не обременённой интеллектом морде.

Ах, как хочется упасть, вжаться в горячий песок, закопаться так, чтобы не достали, но нельзя. Надо бежать. Вперёд, вперёд, только вперёд, подняв автомат и высматривая врага.

Надо.

- От меня на десять часов! – орёт сержант, и Табас, повернувшись в указанном направлении, стреляет одиночными, сам толком не зная куда. Слышен ещё один винтовочный выстрел, в этот раз с правого фланга. Судя по рапорту тамошнего ефрейтора – рябого хмыря с гнилыми зубами - убит боец из третьего отделения.

- Гранатомёт!