Железный занавес. Подавление Восточной Европы (1944–1956)

Madisz был новой структурой, возникшей по инициативе Эрнё Герё, одного из ближайших сподвижников Матьяша Ракоши. Намерения Герё напоминали устремления Хонеккера в Германии: ему хотелось создать организацию, которая объединила бы «рабочих, крестьян и студентов» под «общим и неполитическим» знаменем. Он также намеревался помешать другим политическим партиям в формировании своих молодежных филиалов[509]. Этот план провалился почти сразу. Уже на одной из первых организационных встреч в Будапеште в январе 1945 года звучали сетования на то, что «многие воспринимают Madisz как структуру коммунистической партии». Лидер новорожденного объединения призывал своих товарищей бороться с этим представлением: «Мы должны сказать людям, что в настоящий момент ведем себя как коммунисты только из-за того, что к нам пока не присоединилась некоммунистическая общественность. Нам надо активнее вовлекать людей из церковных организаций, отрядов скаутов и социал-демократических групп». А молодежь обязательно придет — ей только нужно дать прочувствовать всю остроту стоящего перед ней выбора: «Те, кто не с нами, те против нас… а кто против нас, те — фашисты»[510].

Другой молодежный лидер, Андраш Хегедюш, предлагал использовать и более мягкие средства. «Массы нуждаются в культуре, и мы должны воспользоваться этим, — говорил он. — Перед нами открываются блестящие возможности, ибо сейчас кинотеатров в стране нет, а предложить массам что-то иное никто не может. Потом использовать этот ресурс будет сложно». Хегедюш, который в 1956 году на короткое время возглавил венгерское правительство, интересовался культурой не ради самой культуры, а чтобы с ее помощью «вовлечь людей в движение, поскольку расчистка руин и уборка мусора не могут решить эту задачу — это не самое приятное дело»[511].

На заре своей деятельности Madisz пользовался определенным успехом, особенно в Будапеште. Это было обусловлено хорошими связями новой организации с Красной армией, благодаря которым ее члены получали доступ к продуктовым карточкам и новым удостоверениям личности, не позволявшим их депортировать. Но попытки группы организовывать массовые митинги почти всегда терпели неудачу. После того как на одно январское шествие пришли лишь сорок человек, руководство поставило вопрос о «плохой пропагандистской работе»[512]. А через полгода, несмотря на то что привлечение молодежи на митинги по-прежнему давалось с трудом, руководители Madisz, как и Ракоши, переживали, не слишком ли много евреев в их организации. По мнению некоторых лидеров, движение допустило ошибку, позволив сионистам маршировать в его колоннах на недавних первомайских парадах: это создавало невыгодное впечатление[513].

За пределами Будапешта Madisz утверждал свое лидерство с еще большим трудом. Среди сельской молодежи несомненным лидером оставалась Kalot, причем до такой степени, что молодые коммунисты даже предлагали конкурентам сделку: Madisz принял бы на себя культурную и спортивную работу, которую курировала Kalot, а сама Kalot опекала бы церковную и религиозную деятельность. Не удивительно, что лидеры молодых католиков отклонили это предложение.

Ввиду отказа католической молодежи влиться в ряды коммунистического молодежного союза, действовавшие легально венгерские политические партии, прежде всего социал-демократы и мелкие хозяева, начали организовывать собственные молодежные группы. Студенты и старшеклассники также учредили свою организацию — Лигу венгерских ассоциаций университетов и колледжей (Magyar Egyetemistak es Fiskolai Egyesuletek Szovetsege — Mefesz). Когда стало ясно, что эти альтернативные группы стремительно набирают авторитет, а пропаганда и увещевания не могут заставить их объединиться под эгидой Madisz, тактика коммунистов стала более агрессивной. С их стороны все чаще звучали угрозы в адрес оппонентов. Так, в июне 1945 года руководство Madisz направило письмо лидерам молодежной группы Партии мелких хозяев, потребовав, чтобы, учреждая новые культурные организации, они обращались за разрешением властей. «Просим вас впредь уважать существующие правила, — говорилось в послании. — В противном случае мы обратимся к более радикальным методам». (Письмо заканчивалось словами «с демократическим уважением»[514].)