Железо

Основные металлургические заводы располагались на берегах Клайда, служившего одновременно водным путем для транспортировки чугуна в металлических баржах. На наиболее крупном заводе было шестнадцать доменных печей, а в общей сложности в этом районе было сосредоточено до ста доменных печей. Ночью картина казалась совершенно фантастической: куда ни обращался взор, везде к нему рвалось пламя печей, между которыми змеился расплавленный чугун, выпускаемый из леток. Оторвать взор от этой картины было невозможно. Конечно, жить в таком районе хотел не каждый, но Мюшеты чувствовали себя сравнительно благополучно, особенно после того, как были преодолены последствия банкротства. Дэвид Мюшет занялся специальной журналистикой и стал весьма состоятельным. Он, как мы помним, приобрел небольшое имение вблизи Глазго по дороге на Пейсли.

Роберт Мюшет был во многом похож на своего отца. Он, как и отец, был фанатичным изобретателем, который развивал неуемную энергию, если им овладевала какая-либо идея. Часто он вспоминал эпизод, который произошел с ним еще в детстве. Однажды отец взял мальчика с собой в механический цех Клайдского металлургического завода, где обрабатывали пушечные стволы, отлитые в литейном цехе. Он на всю жизнь запомнил, что и как там делали. На одном станке одновременно обрабатывали четыре ствола, причем наряду с механической обработкой поверхности проводили также рассверливание пушечных каналов. Резцы держали специально приставленные для этого мальчика того же возраста, что и Роберт, а ему едва исполнилось 12 лет. Он с удивлением, обо всем забыв, смотрел, как легко снимается стружка, словно это было обыкновенное дерево, а не чугун. Стальные резцы и сверла доставляли массу хлопот, и мастер жаловался на их плохое качество еще больше, чем на мальчишечью банду, которая только и ждала момента, когда он отвернется, чтобы начать баловаться. Дело в том, что резцы и сверла очень быстро затуплялись и их приходилось часто затачивать и снова закаливать, Это отнимало много времени, а время, как известно, деньги.

Уже несколько месяцев Роберт работал на опытной печи, смешивая и переплавляя чугун с рудой различных сортов. Он не любил, когда его отвлекали от дела и поэтому не очень любезно встретил четырех джентльмен нов, пришедших в цех. Лишь когда выяснилось, что посетители всерьез интересуются его сталью, легированной титаном, Роберт несколько оттаял. Он показал им пробы, отобранные от последних опытных плавок, и изготовленные из них поковки.

Один из четырех посетителей, некто Хардли из Шеффилда, внимательно все осмотрел и обратился к Роберту:

— Мистер Мюшет, мне говорили, что у Вас есть сталь, которая без закалки становится твердой. Так ли; это?

Роберт усмехнулся и, немного подумав, ответил:

— Да я создал такую сталь. Она особенно хороша; будет в качестве инструментальной для механической: обработки чугунов». Взяв один из образцов, ничем не отличавшийся от остальных, добавил: «Вот эта сталь».

Новая сталь была сложнолегированной. В ее составе было пять процентов вольфрама, два — три процента марганца, немного хрома и кремния. Позднее Осборн в Шеффилде начал выплавлять эту сталь Мюшета. Долгие годы она оставалась лучшей инструментальной сталью, используемой на крупных станках при высоких скоростях резания.

Титановая сталь, на которую Мюшет взял более двенадцати патентов, имела значительно более скромный успех. Реклама не помогала, и у четырех его посетителей эта сталь вызвала небольшой интерес, когда он демонстрировал титансодержащие железные руды из Новой Зеландии и Норвегии. Хардли шепотом сообщил своим коллегам, что его химики в Шеффилде вообще не обнаружили титана в пробах, присланных Мюшетом несколько недель назад. Вслух же он, понятно, восхищался титановой сталью. Через несколько дней появилось официальное заключение, но в нем речь шла лишь о самозакаливающейся вольфрамовой стали. Независимо от Роберта Мюшета другие исследователи (причем некоторые даже несколько раньше) тоже использовали вольфрам для легирования стали, в частности инструментальной.

Во второй половине XIX века, когда литая сталь пришла на смену сварочному железу, и чугун, и сталь начали в большей степени, чем когда-либо, определять технический прогресс, люди очень мало знали о причинах превращения железа в сталь и еще меньше о механизме действия легирующих элементов. Постепенно наука проникала в тайны металлургии. Была создана основанная на работах Реомюра теория закалки сталей, прочное место завоевал химический анализ, были введены механические испытания материалов, стальные конструкции начали рассчитывать, а не изготовлять на глаз. И тем не менее было очень много непознанного, и пробирование преобладало над штудированием, то есть практика преобладала над наукой, однако пробирование осуществляли теперь более систематизирование.