Железо и кровь. Франко-германская война

Кампания против действий России в британской прессе и впрямь стала приобретать к середине ноября 1870 г. градус подлинной «военной тревоги». На британском и российском флотах начались лихорадочные приготовления к возможному столкновению. Однако в итоге премьер-министр Гладстон и глава Форин-офис Гренвилл предпочли взять курс на компромиссное решение, сосредоточившись не столько на критике сути российского демарша, сколько на нарушении принципа «Европейского концерта». Позиция Лондона переводила вопрос в сферу юридической казуистики, формальности которой были улажены согласием России на проведение международной конференции[876]. Целью германской дипломатии стало никоим образом не допустить международного обсуждения на Лондонской конференции условий мира с Францией. Это стало условием участия Германской империи в ее работе в январе-марте 1871 г.

Глава 12 Перелом

«Мы находимся в эпицентре серьезного кризиса», — писал прусский кронпринц в своем дневнике в середине ноября[877]. В отличие от него, Мольтке реагировал на поражение при Кульмьере спокойно. III, IX и Х корпуса под командованием Фридриха Карла уже двигались от Меца и готовы были со дня на день выйти на дорогу Орлеан — Париж, перекрыв тем самым Орелю прямой путь на столицу. 14 ноября авангард 2-й армии достиг Фонтенбло. В главной квартире все еще рассчитывали на то, что с помощью свежих сил удастся захватить главную «кузницу Франции» в Бурже[878].

Однако проблема заключалась в том, что в Версале крайне смутно представляли себе как дислокацию, так и планы противника — «редко когда туман войны был столь плотным»[879]. Шеф Большого генерального штаба опасался, что Луарская армия двинется на северо-запад и соединится с французскими подразделениями, действовавшими к западу от Парижа. Такие планы у французов действительно существовали, и именно западное направление прорыва блокады было со многих точек зрения наиболее многообещающим. Парировать эту угрозу должна была группа под командованием великого герцога Фридриха Франца Мекленбург-Шверинского. В ее состав вошли изрядно потрепанный I баварский корпус фон дер Танна, 17-я и 22-я пехотные дивизии и многочисленная кавалерия.

Великий герцог с энтузиазмом приступил к выполнению своей задачи в районе западнее Шартра. Проблема заключалась в том, что он вновь и вновь наносил удары по воздуху. Полумифическая «Армия Запада» раз за разом оказывалась неуловимой. Единственными противниками немцев были небольшие отряды мобильной гвардии и франтирёров, которые вступали в бой, а потом быстро отходили. Долгие изматывающие марши по лесистой местности, идеально приспособленной для засад, и очевидная бессмысленность происходящего привели к тому, что боевой дух войск начал падать. Не облегчала жизнь и погода: на смену мягкой французской осени пришла зима, чередовавшая заморозки с оттепелями. Солдатам приходилось то маршировать под дождем, увязая в раскисшей грязи, то скользить по свежему льду. То, что противнику приходилось не легче, служило слабым утешением. Немецкие историки впоследствии утверждали, что соединению великого герцога удалось без боя рассеять два французских корпуса, заставив их в беспорядке бежать, избегая сражения[880], — однако в данном случае речь идет скорее о попытке выдать желаемое за действительное.

В главной квартире тем временем нарастало недовольство действиями герцога. Это дополнялось определенного рода соперничеством между командованием 3-й армии, в состав которой входила армейская группа, и главной квартирой, отдававшей приказы герцогу напрямую[881]. 22 ноября великому герцогу было наконец приказано двигаться на соединение с Фридрихом Карлом[882], на которого спустя пару дней было возложено общее командование на театре военных действий[883]. Кроме того, в качестве начальника штаба не особо одаренному в военном отношении правителю Мекленбург-Шверина («хороший солдат, но не стратег», как характеризовал его Ф. Хёниг[884]) был прислан генерал-лейтенант фон Штош, которого Мольтке считал одним из лучших штабных офицеров. Как и следовало ожидать, это привело к трениям между командиром группировки и начальником штаба. Отношения между великим герцогом и Фридрихом Карлом также были, цитируя Вальдерзее, «очень плохими»[885], что не лучшим образом сказывалось на их взаимодействии. Помимо этого, Фридрих Карл не любил баварцев и относился к ним как к солдатам второго сорта[886]. Все это не способствовало гармонии в германском руководстве.