Железо и кровь. Франко-германская война

15-й корпус, который французское командование хотело использовать для обороны города, находился в состоянии разложения. «Катастрофа превосходит все мыслимые пределы, — писал один из очевидцев отступления. — Нынешнее положение можно назвать организованным кошмаром. Солдаты больше не хотят и не могут идти, только наказания заставляют их двигаться. Офицеры начинают терять боевой дух и бунтовать, поскольку осознают бессмысленность своих усилий»[903].

В ночь с 4 на 5 декабря немцы вошли в Орлеан. Находившиеся в городе французские солдаты были настолько измотаны, что при приближении противника часто продолжали сидеть у разведенных на улицах города бивачных костров, спокойно давая разоружить себя[904]. В руках немцев по итогам первых дней декабря оказалось более 20 тысяч пленных. Подавляющее большинство из них сдались, не будучи ранеными — ситуация, нехарактерная для предшествующих месяцев. Большое число пленных было признаком низкой боеспособности новых французских армий.

Это поражение стало шоком для французского руководства. Надежды на успех рухнули. Правда, существовавшие в германской главной квартире ожидания, что победа под Орлеаном повлечет за собой падение Парижа, также не оправдались[905]. Тем не менее, французам был нанесен чувствительный удар; возможно, это был переломный момент всей второй фазы кампании[906]. 6 декабря Орель был отстранен от командования; именно его сделали козлом отпущения за неудачи последних дней.

Не лучше складывались дела и на северо-западе страны, где генерал Бурбаки формировал еще одну армию. Командовавший в начале войны Императорской гвардией, Бурбаки в начале осени вместе с Базеном находился в Меце. Вскоре он был задействован в качестве посланника для переговоров между Базеном и находившейся в Англии императрицей Евгенией. Когда эта миссия провалилась, он предоставил себя в распоряжение новых властей.

Прибыв на северо-запад страны, Бурбаки развил настолько серьезную активность, что к началу ноября его Северная армия стала ощутимой угрозой. Мольтке был вынужден выделить для борьбы с ней два корпуса 1-й армии (I и VIII) под общим командованием генерала Мантойфеля. В конце ноября Бурбаки был отозван на юг Франции для выполнения другой миссии, а на его место назначен Федерб, которого немцы называли «одним из лучших генералов французских республиканских армий»[907]. Талантливый военачальник, он, однако, практически всю свою военную карьеру провел в Африке, и ему требовалось время на адаптацию к условиям европейской войны.

Задача Мантойфеля заключалась в том, чтобы взять под контроль Амьен и Руан и тем самым надежно прикрыть Маасскую армию с северо-запада. Цель оккупации всей северной Франции перед ним не ставилась. 27 ноября на Сомме к югу и юго-востоку от Амьена развернулось сражение между частями французского 22-го корпуса, к которому присоединились крупные силы мобильной гвардии, и передовыми частями 1-й армии. По укоренившейся традиции, немцы пренебрегли разведкой и наткнулись на готового к бою противника неожиданно для себя. Во многом поэтому в течение дня им не удалось добиться решающего успеха. Ночью французы отошли, оставив Амьен. В первых числах декабря был также занят Руан, который обороняли только отряды мобильной гвардии. Формально цель, поставленная перед Мантойфелем, была достигнута; однако он не смог нанести Федербу решающего поражения. В середине декабря передовые немецкие части достигли Ла-Манша у Дьеппа.

* * *

Неизвестно, стало бы Гамбетте и Фрейсине легче, если бы они узнали о том, что вылазка гарнизона французской столицы провалилась столь же бесславно, как и поход Луарской армии. После политических потрясений конца октября Дюкро приступил к подготовке прорыва. Находившиеся в Париже формирования были разделены на три части. Первая, состоявшая из ста тысяч наиболее обученных войск, предназначалась непосредственно для решающего удара. Ее составляли три корпуса — 1-й, 2-й и 3-й. 70 тысяч мобильных гвардейцев должны были отвлекать внимание противника ложными атаками. Остальные, преимущественно национальные гвардейцы, оставались в качестве гарнизона огромной крепости. 14 ноября с почтовым голубем было получено известие о победе при Кульмьере, воодушевившее парижан. Правительство национальной обороны приняло решение отказаться от уже подготовленного прорыва на запад и вместо этого нанести удар в южном направлении, навстречу Луарской армии.

Дюкро был, мягко говоря, не в восторге от этого решения, которое не только требовало полного изменения планов, но и перечеркивало все уже сделанные приготовления. Однако ему пришлось подчиниться. Не рискуя атаковать сильно укрепленный южный сектор немецкого кольца, он принял решение ударить в юго-восточном направлении по правому берегу Сены, чтобы затем повернуть на юг и соединиться с Луарской армией в районе Фонтенбло. На левом берегу следовало провести отвлекающую атаку с целью сковать немецкие резервы.