Железо и кровь. Франко-германская война

Учитывая, что Австро-Венгрия не была готова к полномасштабному вступлению в войну, Франция добивалась от союзницы в качестве первого шага мобилизации армии и флота, выставления на германских границах 150-тысячного корпуса и пропуска через свою территорию 70–80-тысячной итальянской армии для действий в Баварии. Как Грамон убеждал своего визави канцлера Бойста, «никогда подобный случай не представится вновь, никогда вы не найдете поддержки столь реальной, никогда Франция не будет столь сильна, как сегодня…»[806]. Однако эти доводы не дали перевеса сторонникам решительных действий на коронном совете, состоявшемся в Вене 18 июля. Спустя несколько дней Австро-Венгрия последовала примеру России и также опубликовала декларацию о нейтралитете, пусть ее формулировки и не содержали никаких жестких обязательств.

Параллельно Вена приступила к повышению боеготовности своей армии, не выходя за рамки предмобилизационных мер: подготовке артиллерийского парка и закупкам для армии десятков тысяч лошадей, что, вспоминая слова Бисмарка по схожему поводу, всегда «пахло порохом». Было решено также удержать в рядах армии тех, чей срок службы подходил к концу. Уже на этой стадии стало ясно, что к быстрой мобилизации ничего не готово, перевооружение австро-венгерской армии не завершено, а оперативно восполнить недостающее мешает нехватка финансовых средств. Тем не менее, военный министр Кун рвался воевать с Пруссией и Россией разом и безуспешно настаивал на всеобщем призыве резервистов[807]. Одновременно Вене приходилось думать о том, как обезопасить себя от всяких случайностей со стороны Сербии и Италии.

Флоренция также не спешила давать ход просьбам французов об отправке против немцев итальянского экспедиционного корпуса. Наполеон I был готов пойти на уступки в «римском вопросе», однако те пока исчерпывались лишь выводом французских войск, но не свободой рук в отношении Рима[808]. Идея вмешательства имела в Италии своих сторонников, но необходимость длительной подготовки армии дала итальянцам, как и австрийцам, благовидный предлог выждать месяц-полтора, дабы выяснить, какой оборот примут дела на франко-германской границе.

На протяжении всего августа 1870 г. европейские кабинеты продолжали оживленные маневры, чутко реагируя на каждый новый поворот франко-германской войны. Германские успехи побуждали великие державы сплотить ряды «Европейского концерта», дабы избежать обострения других тлеющих конфликтов и, по возможности, сообща или порознь удовлетворить собственные интересы. В дипломатических канцеляриях параллельно циркулировали два вопроса: во-первых, проблема возможности выработки компромиссного мира между Парижем и Берлином при участии Европы, во-вторых, идея увенчать «парад нейтралитетов» оставшихся вне войны государств каким-нибудь взаимообязывающим соглашением.

Инициатива последнего принадлежала Италии. В начале августа 1870 г. французские войска начали покидать Рим, отозванные для защиты собственной столицы. Это открывало соблазнительные перспективы перед Итальянским королевством, сразу же приступившим к подготовке оккупации города. Еще в конце июля 1870 г. Вена и Флоренция обсуждали условия союза, который предусматривал бы совместную и согласованную мобилизацию, благожелательный Франции вооруженный нейтралитет и гарантии существующих границ. Австрийский канцлер Бойст очень рассчитывал непосредственно вовлечь Италию в войну против Пруссии. Платой должна была стать уступка Парижа в «римском вопросе». Итальянцы хотели большего: в придачу к Риму также Южный Тироль и границу по реке Изонцо за счет австрийцев, а также часть Ниццы и уступки итальянской торговле в Тунисе за счет Франции[809]. Эвакуация французских войск из Рима открывала дорогу к австро-итало-французской комбинации, не получившей своего воплощения годом ранее.

Однако глава итальянского правительства Джованни Ланца и министр иностранных дел Эмилио Висконти-Веноста предпочли избрать другой путь. Они побудили короля Виктора-Эммануила II провозгласить 25 июля нейтралитет и начать подготовку к занятию Рима итальянскими войсками, не платя за это вовлечением в франко-германскую войну. Этот курс пользовался внутри страны полной поддержкой влиятельных левых сил. Действия Флоренции, однако, спровоцировали в августе полноценную австро-итальянскую «военную тревогу». Обе стороны стали наращивать свои вооруженные силы на альпийской границе. Опасаясь выступления гарибальдийцев в приграничных регионах, австрийцы спешно стали возводить укрепленные позиции в Тироле. В дополнение к этому была предпринята военно-морская демонстрация австро-венгерского флота. Вплоть до получения известий об исходе битвы при Седане в Неаполе стояла австрийская эскадра. Переход Вены от переговоров к угрожающим демонстрациям был продиктован ее желанием удержать итальянцев от вступления в Рим[810].