Железо и кровь. Франко-германская война

Однако эти шансы так и не были использованы. И то, что это происходило раз за разом, с достойной лучшего применения методичностью, не позволяет говорить о «роковых случайностях», а указывает на системные проблемы во французской армии. Немцы делали ошибки — но их противник совершал их в гораздо большем объеме. Германская армия на протяжении всей войны демонстрировала большую устойчивость к воздействию неблагоприятных факторов. Ошибки командования компенсировались профессионализмом и инициативностью младших командиров и выносливостью солдат, проблемы со снабжением решались за счет продуманной системы реквизиций и так далее.

Исход конфликта решался не только на полях сражений, но и в тылу, и на дипломатическом паркете. Несмотря на весь патриотизм французов, растущая усталость от войны подрывала способность правительства «национальной обороны» мобилизовать все ресурсы страны на войну с врагом. Однако и с немецкой стороны позиция общественного мнения в нарастающей степени оказывала влияние на военные операции и заставляла спешить с заключением мира. Прусская дипломатия умело использовала открывшееся «окно возможностей» и смогла изолировать Париж на международной арене в начале войны. На протяжении следующих месяцев искусная дипломатия Бисмарка позволила избежать вмешательства «Европейского концерта» во франко-германский конфликт.

Франко-германская война стала важным рубежом во многих отношениях. Это был рубеж во французской истории — пала последняя французская монархия, произошла последняя французская революция, итогом которой стала окончательная победа республики. Это был рубеж в германской истории — впервые было создано немецкое национальное государство, которое с момента своего рождения стало одной из ведущих держав Европы (роль, которую Германия продолжает играть по сегодняшний день). Это был рубеж в развитии международных отношений в Европе. Короткий эпизод «Крымской системы» завершился. Вернувшийся на сцену «Европейский концерт», однако, не мог решить проблему серьезного дисбаланса в отношениях великих держав. Постепенно произошло разделение ключевых игроков на два противостоящих блока; началась «эпоха мировых войн», сопровождавшаяся тектоническими потрясениями в глобальной системе международных отношений.

Уже современники отчетливо сознавали, что изменения, вызванные Франко-германской войной в жизни Европы и всего мира, носят поистине тектонический характер. Именно поэтому Франко-германская война сразу же после ее окончания стала предметом многочисленных исследований и оживленных дискуссий. Только за последние три десятилетия XIX в. на немецком и французском языках было опубликовано около восьми тысяч книг, в той или иной степени посвященных событиям 1870–1871 гг., — и это не считая многочисленных статей, рассказов, очерков.

Впоследствии, в первой половине ХХ столетия, события Франко-германской войны отошли в тень на фоне грандиозных катастроф двух мировых войн. Спустя сто лет после ее окончания историки уже нередко говорили о том, что Венская система обеспечивала практически идеальный мир и стабильность в Европе. О потрясениях и драматических поворотах третьей четверти XIX в. стали забывать. Другие, более проницательные исследователи видели в событиях Франко-германской войны начало того развития, которое в конечном счете привело к трагедии 1914 г. Тем не менее, и в рамках этой интерпретации Седанская битва и Франкфуртский мир оказывались лишь точкой отсчета для предыстории Первой мировой войны, утрачивая в результате какую-либо самостоятельную роль.

Франко-германская война, действительно, вызвала весьма серьезные перемены в системе международных отношений в Европе. Пруссия, являвшаяся до этого слабейшей из пяти великих держав, вдруг оказалась в «позиции, как минимум приближавшейся к гегемонии», как написал в свое время выдающийся германский историк Г.-У. Велер[1223]. На месте «вакуума силы» в центре Европы возникла могущественная империя, армия которой внушала опасения ее соседям. Бисмарк во всеуслышание заявлял об «удовлетворенности» Германии и о ее стремлении к миру, однако история трех последовательных военных кампаний была еще слишком свежа в памяти европейских государственных деятелей. Вопросы поддержания европейского равновесия, нарушенного объединением Германии, вновь оказались критически важными для всех великих держав.

В дальнейшем благодаря росту экономической и демографической мощи Германии дисбаланс стал еще более ощутимым. «Эта война есть германская революция, имеющая большее политическое значение, чем Французская революция прошлого века. <…> Равновесие сил полностью разрушено», — заявил лидер оппозиции и будущий премьер-министр Британии Бенджамин Дизраэли, выступая в парламенте в феврале 1871 г.[1224]