Железо и розы

Гела же, не была в состоянии поверить, что этот взрослый мужчина всерьез увлечен обучением ее каким-то сраным буквам, а не возможностью засунуть руку ей в трусы. Даня читал написанное в сердцах людей, - белым по черному, - но сердце Гелы было слепящей тьмой. Ни он, ни Гела этого не понимали, - что и давало им возможность общаться на давно вымершем в цивилизованном обществе языке чувств, - глазами, жестами, запахами, Дане нравилась эта красивая девочка, но он Никогда не позволил бы себе прикоснуться к ней даже пальцем. Гела же считала, что он просто не знает, как к ней подойти и изо всех сил старалась ему помочь. Она была чрезвычайно чувственной женщиной, с бешеным темпераментом, - но в наивности своей, полагала это нормой. Она понятия не имела о том, что большинство женщин за всю жизнь не испытывают того, что она успела испытать уже десять раз, топчась вокруг этого улыбающегося отормоза. Она злилась, она выходила из себя, она даже забыла о необходимости интриговать против Даниной жены и отставлять пальчик при письме, от нее начало пахнуть так, как пахнет морская рыба, завернутая в листья базилика.

Даня получал все больше и больше удовольствия, глядя на эту грациозную девчонку и общаясь с ней. Если бы он понял до конца хотя бы одну из фраз, которые произносила Гела, - он бы решил, что имеет дело с проституткой - и сильно ошибся бы. Но читающий в сердцах людей Даня, не ошибался, глядя на ее вишенные губы, - он понимал, что ум ее не имеет глубины, не располагая базой знаний, но в пределах ей известного, - быстр, как электронный луч. В ее прозрачно-карих глазах вспыхивали зеленые искры, на каждое движение Даниной руки, рисующей знак, - она реагировала мгновенно, повторяя его почти непрерывной линией, как рисунок тушью. Отраженный ритм завораживал, покачивались черные кудри вдоль щек Гелы, подрагивали тени ресниц на ее щеках и груди под льющимся щелком платья, - не понимая языка, не зная сердец, они танцевали древнейший танец любви, покрывая древними знаками белый лист. – «О, возлюбленная моя!» - написала рука мужчины - и рука женщины отразила летящую строку, - «Твои волосы, - как стадо чернорунных ягнят, спускающихся с гор...» - «Да что же это я делаю!» - Даня бросил ручку. Гела прямо посмотрела ему в глаза. Она была быстра, как электронный луч, так же безумна и безжалостна, это она застрелила охранника, выскочившего на шум и двух других людей в кабинете «Кредита», - в пределах ей известного она действовала мгновенно. Даня не успел ни о чем подумать, не успел сделать ни единого движения, - Гела прыгнула ему на колени и как змея, впилась поцелуем в его рот. Переход от «Песни Песней» к содомской чувственности был столь ошеломляющ, что Даня застыл, - а Гела взахлеб лизала его губы, ввинчиваясь ему в пах распяленной промежностью и ее сладкая слюна стекала на его чеканную, как у статуи, бороду. Это уже совсем не было похоже на тонкую лирику отношений с красивой девочкой, но даже и в такой ситуации Даня не посмел оторвать ее от себя за волосы, - он схватил ее за талию. С Гелой нельзя было так, - она распалялась, как собака, а сидя на Дане верхом уже не могла освободиться от разделяющего их клочка материи так быстро, как ей хотелось и завизжав от бешенства, - просто рванула его в сторону. Трусы порвались пополам, открывая место, где жила любовь Гелы и к которому она прижимала все свои богатства, - револьверчик ткнулся стволом в пах Дане. Гела схватила и то и другое, - Даня схватил ее за руку, - стволик хлопнул негромко в их руках.

Между началом движения импульса по нерву и осознаванием боли, - проходит от полутора до четырех секунд, иногда даже, - до семи секунд, если имеет место эмоциональный шок.

Гела была быстра, как электронный луч, так же безумна и безжалостна, она действовала мгновенно в пределах ей известного.

Ей было известно, что этот мужчина, - любимый мужчина, - уже потерял все.

И сейчас закричит. Она не думала о своей безопасности, - она вообще ни о чем не думала. Она просто ткнула ствол в сердце Дани и нажала на курок еще раз, - пока Даня не успел поднять глаз и встретиться с ее глазами.

Алеша услышал из-за стены два хлопка. Они были похожи на выстрелы, но не настолько похожи, чтобы он начал вышибать запертую дверь. Поэтому, он просто постучал в нее. - Ну что? - раздраженно крикнула Гела. - Да ничего! - крикнул в ответ Алеша, громче, чем ему хотелось бы. И ушел в свой кабинет.

Белая, как мел, черная Гела застыла посреди комнаты. Белый, как мел, Даня, - смотрел в потолок застывшими глазами. Фонтан иссяк.

В стане кабинета был встроенный книжный шкаф. За шкафом, в тесной кладовке, помещался мощный несгораемый сейф, оставляя пространство для сидящего человека. О тайнике знали трое, включая неподвижно сидящего на стуле и число посвященных не изменилось, - на шее у Гелы висел золотой шекель, который Даня достал из сейфа, оставшись наедине с ней. Когда он покинул всех, число знающих код сейфа свелось к нулю, - но ключ от книжного шкафа остался в кармане его брюк.