Железом по белому

Жертва — старик, судя по длинным седым волосам, выбивающимся из-под широкополой шляпы, фасона, который называют «свиным пирогом». Некоторые верят в благородство бандитов, которые не станут грабить слабых, бедных, детей, стариков и женщин. Наивные — ведь слабых, детей, стариков и женщин ограбить проще.

Старик прижался спиной к двери, безуспешно пытаясь нащупать ручку за спиной — ну или дверь просто была заперта — под ногами стоял раздутый саквояж, судя по всему — главная цель громил.

Йохан замер на секунду. Он сомневался в своей способности справиться с тремя одновременно, а навряд ли бандиты будут настолько благородны, что станут нападать по очереди, если он вступится за старика. Конечно, у него есть нож, а у налетчиков — только дубинки, но…

Нож их не испугает, а один нож против трех дубинок справится, только если бить в спину.

Один из бандитов оглянулся, увидел Йохана и, скорчив зверскую рожу — мог бы и не стараться, она и без этого красотой не отличалась — махнул дубиной, мл, проваливай, пока цел.

— Прошу прощения, господа… — послышался хрипловатый голос старика, — Но ведь вы же все трое выше и больше меня, верно?

— Ага, угадал, — пробасил налетчик.

— Это хорошо… — задумчиво произнес старик, вынимая руку из-за спины, — А то я промахнуться боялся.

В его руке чернел револьвер.

Бандиты все же оказались не из трусливой дюжины, один взмахнул дубиной, явно собираясь выбить револьвер…

Хлопнул выстрел, второй, третий.

Дубина выпала из простреленной руки и покатилась по камням, налетчик взвыл, хватаясь за плечо, следом заорали его напарники, падая наземь.

— Не двигайтесь, пожалуйста, — все так же спокойно произнес старик, — А то я промахнусь.

Налетчики не собирались облегчать ему задачу, поэтому сорвались с места и, ковыляя и хромая, припустили вдаль, скрывшись за углом дома.

Жертва, неожиданно оказавшаяся не жертвой, не стала прятать револьвер. Напротив — его ствол повернулся в сторону Йохана.

— Добрый вечер, — спокойно произнес он, подойдя ближе, но благоразумно соблюдая дистанцию.

— Сложно назвать его добрым, — вздохнул старик, — Каждый норовит ограбить бедного калеку…

Калекой он не выглядел… поначалу. Но Йохан успел увидеть, что из-под полей шляпы на него глядят… хотя слово «глядят» тут не подходит, ибо как раз глаз там и не было: два пустых провала.

Старик, только что подстреливший трех грабителей, был слеп.

— Я не промышляю грабежами, — все так же не приближаясь, заверил его Йохан.

— Я слышу юный голос, — лицо слепого было повернуто совершенно в другую сторону, но ствол револьвера — какого-то странного, необычного — твердо смотрел на юношу, — Чистый голос молодого человека, не пораженный пороками. Похоже, вы вовсе не сообщник этих негодяев.

— Я — случайный прохожий, ставший свидетелем попытки ограбления. Карл Фабер, из Зоннеталя.

Старик убрал револьвер и склонил голову:

— Гельмут айн Хербер. Часовщик.

Глава 36

5

— Понятия не имею, молодой человек. Но если вы приглашаете…

Приглашал слепого часовщика, естественно, не Йохан, а король Шнееланда — ну или кому там из правящих страной на самом деле понадобился айн Хербер — но тому, судя по всему, было непринципиально.

Гельмут айн Хербер, часовщик, механик, изобретатель, ювелир, оружейник… И все это — будучи слепым. Глаза часовщик потерял еще в детстве, в результате какого-то эксперимента, так что сейчас уже вполне уверенно обходился без зрения. Настолько, насколько это вообще возможно.

Как уже понятно из истории с глазами, страстью к созданию чего-то нового айн Хербер горел сколько себя помнил. Правда, к алхимическим экспериментам после этого он несколько охладел и перешел к созданию perpetuum mobile, как эту конструкцию называли древние эсты (называли бы, если бы им вообще пришло в голову задумываться о каких-то механизмах, при их-то миллионах рабов), а люди, говорящие на живых языках, называли это проще — вечный двигатель.

Впрочем, и с идеей вечного двигателя айн Хербер распрощался быстро, в этот раз — ничего не лишившись из деталей организма. Просто понял, что — не получится. Зато навсегда заболел механикой, волшебной наукой движения зубчатых колес, шестерен, пружин. Поначалу айн Хербер был только часовщиком, но быстро понял, что механика позволяет гораздо большее. Заводные куклы-андроиды ему были неинтересны изначально, не чувствовал он страсти к игрушкам, и, видимо, слепой мальчик еще в детстве натерпелся от того, что не мог дать отпор обидчикам, дразнившим и истязавшим его («маленькие ангелы» часто бывают хуже демонов), поэтому второй его страстью, органично объединившейся с механикой, стало оружейное дело.

В небольшой комнатке, которую временно снимал айн Хербер, оружием было завалено все. В буквальном смысле слова. Револьверы, винтовки, карабины, ружья, мушкеты и многие другие инструменты для убийства себе подобных висели на стене, лежали на полу, и на столе, и под столом, и на стуле, и под кроватью, и даже на кровати лежал футляр с двумя дуэльными пистолетами. Для части из этих механизмов Йохан даже не знал названия и подозревал, что названия для них еще не придумали.