Желябов

"Народная Воля" была первой, строго подобранной партией, поставившей своею целью насильственное свержение самодержавия во имя ликвидации помещичьего землевладения путем политической борьбы, преимущественно в террористической форме. Впервые ясно и точно было сказано, что ближайшая, конкретная задача — свалить монархию, добиться Учредительного собрания, гражданских прав и свобод. С точки зрения бунтарей-бакунистов требование Учредительного собрания являлось неслыханной ересью: избранное подачей голосов, оно подменяло непосредственные, федеральные органы народоправства, которые мыслились по образцу древнего веча и свободных, суверенных общин. Такими же еретическими для бакунистов являлись и другие политические требования народовольцев.

Члены "Народной Воли" были заговорщики-террористы. Правда, они занимались агитацией и пропагандой в народе. Эта их деятельность оставила заметные следы. В своих программах и тактических высказываниях виднейшие народовольцы не уставали повторять, что террор они считают только одним из могущественных средств в борьбе с самодержавием. Однако свой ум, талант, свою душу и сердце "Народная Воля" вложила именно в террор. Построение организации, ее характер, подбор членов, практика, навыки, психика, были приспособлены прежде всего к быстрым и реши тельным и террористическим ударам. Андрей Иванович Желябов, его сподвижники — Александр Михайлов, Перовская, Кибальчич, В. Н. Фигнер, Фроленко и другие являли собой прежде всего типы неустрашимых борцов-террористов.

Г.В. Плеханов называл народовольцев народниками, потерявшими веру в народ. Бесспорно, народовольцы пережили ряд тягостных разочарований в народе. Уже в программной статье, помещенной в № 1 "Народной Воли", содержатся на этот счет вполне определенные заявления:

— Всякая масса инертна и труслива, она больше всего дорожит спокойствием, и нужно много усилий со стороны правительства, чтобы она перестала предпочитать самое плохое…

— Мы не говорим, чтобы в народе была абсолютнo невозможна пропаганде, агитация, даже чисто бунтовская деятельность; но при настоящих условиях, она слишком затруднена… Мы говорим, что для партии абсолютно необходимо изменить эту обстановку… и создать такой государственный строй, при котором деятельность в народе не была бы наполнением бездонных бочек Данаид… — Далее говорится, что нельзя более игнорировать политическую борьбу и тратить силы на то, "чтобы биться около народа, как рыба об лед"[38].

Самодержавие не допускает революционеров к народу. Автор передовой не ставит вопроса, в одном ли этом неудача работы в народе. Может быть, крестьянин, отзывчивый на разговоры о черном переделе земли, делается "непонятливым" и тугим на ухо, едва речь заходит об отмене мелкой частной собственности на средства производства; может быть, он, втянутый в общий промышленно-торговый оборот, предпочитает "поэзию" индивидуального земледельческого труда, а не коммун. Может быть, с пропагандой социализма следует обращаться в первую очередь к другому классу, классу наемных рабочих, к батракам и беднейшим крестьянам. Обо всем этом автор передовой не задумывался.

— Масса инертна и труслива… — Но что же представляет собой самодержавие, которое чинит непреодолимые препятствия народникам, едва они увидят этот самый народ? В номере втором "Народной Воли" утверждается:

— История создала у нас, на Руси, две главных самостоятельных силы: народ и государственную организацию. Другие социальные группы и поныне имеют самое второстепенное значение. Дворянство, выраженное правительством, не сумело сложиться в прочную самостоятельную силу. Буржуазия тоже пока составляет "ничем не сплоченную толпу хищников". — Правда, эта толпа скоро может оформиться: — еще несколько поколений и мы увидим у себя настоящего буржуа, увидим хищничество, возведенное в принцип, с теоретической основой, с прочным миросозерцанием. — Все это будет, конечно, но только в том случае, если буржуазию не подсечет в корне общий переворот наших государственных и общественных отношений. Мы думаем, что он очень возможен, и если он действительно произойдет, то буржуазия наша так же сойдет со сцены, как сошло дворянство, потому что она, в сущности, создается тем же государством…

В деревне нарождается и укрепляется кулак. Но виновно в этом опять только одно наше государство: безвыходное положение гонит мужика в кабалу… Устраните этот гнет, и вы сразу отнимите девять десятых шансов формирования буржуазии…

— У нас не государство есть создание буржуазии, как в Европе, а, наоборот, буржуазия создается государством…

Вывод: надо как можно скорее освободить народ из-под самодержавной власти, иначе верх возьмет буржуазия. Не есть ля это, однако, отказ от социализма в пользу политической борьбы? Это не есть отказ от социализма: при наших государственных порядках политический и социальный переворот совершенно сливаются, и один без другого немыслимы. — Следовательно нет нужды разделять программу-минимум от программы-максимум, добавим мы от себя.