Желябов

во- первых, что действия наши, отданные царским указом на рассмотрение Особого присутствия Сената, направлены исключительно против правительства и лишь ему одному в ущерб; что правительство, как сторона пострадавшая, должно быть признано заинтересованной в этом деле стороной и не может быть судьей в своем собственном деле; что Особое присутствие, как состоящее из правительственных чиновников, обязано действовать в интересах своего правительства, руководясь при этом не указаниями совести, а правительственными распоряжениями, произвольно именуемыми законами,-дело наше неподсудно Особому присутствию Сената;

во- вторых, действия наши должны быть рассматриваемы как одно из проявлений той открытой, всеми признанной борьбы, которую русская социально-революционная партия много лет ведет за права народа и права человека против русского правительства, насильственно завладевшего властью и насильственно удерживающего ее в своих руках по сей день;

единственным судьею в деле этой борьбы между социально-революционной партией и правительством может быть лишь весь русский народ чрез непосредственное голосование или, что ближе, в лице своих законных представителей в Учредительном собрании, правильно избранном;

и в- третьих, так как эта форма суда (Учредительное собрание) в отношении нас лично неосуществима;

так как суд присяжных в значительной степени представляет собою общественную совесть и не связан в действиях своих присягой на верную службу одной из заинтересованных в деле сторон;

на основаниях вышеизложенных я заявляю о неподсудности нашего дела Особому присутствию Правительствующего Сената и требую суда присяжных в глубокой уверенности, что суд общественной совести не только вынесет нам оправдательный приговор, как Вере Засулич, но и выразит нам признательность отечества за деятельность особенно полезную.

1881 г. 25 марта, Петропавловск. крепость

Андрей Желябов

26 марта, в день суда, утром Желябов получил "документ за нумерам неизвестным", подписанный Плеве. "Документ" известил Желябова: распорядительное заседание Особого присутствия находит, что отвод Желябова "не заслуживает уважения и оставило заявление без последствий".

Особое присутствие не нашло нужным, чтобы Желябову была выражена признательность отечества "за деятельность особенно полезную".

Мало того, оно даже и не приобщило заявления Желябова к делу, и Желябову пришлось на суде напомнить о нем и спросить, удостоверяет ли Особое присутствие документ без номера.

Присутствие удостоверило. На это его хватило…

СУД

Первоприсутствующий. Я приглашаю вас ответить на на мои вопросы. Сколько вам лет?

Подсудимый Желябов. 30 лет.

Вопрос. Веры православной?

Ответ. Крещен в православие, но православие отрицаю, хотя сущность учения Иисуса Христа признаю. Эта сущность учения среди моих нравственных побуждений занимает почетное место. Я верю в истину и справедливость этого вероучения и торжественно признаю, что вера без дел мертва есть и что всякий истинный христианин должен бороться за правду, за права угнетенных и слабых, и если нужно, то за них и пострадать: такова моя вера.

Вопрос: Где вы проживали последнее время и чем занимались?

О т в е т. В последнее время я жил в первой роте Измайловского полка, и вообще жил там, где требовало дело, указанное мне Исполнительным комитетом. Служил я делу освобождения народа. Это мое единственное занятие, которому я много лет служу всем моим существом.

Состав суда: "Первоприсутствующий" сенатор Фукс; длинные, седые баки, внешне вежлив, старается показать беспристрастие. Члены суда: Биппен, Писарев, Орлов, Синицын, Белостоцкий. Сословные представители: петербургский предводитель дворянства граф Бобринский, барон Корф, московский городской голова Третьяков, волостной старшина Гелькер. Состав суда вполне надежен. Граф Бобринский недавно пережил огорчение: поспешил к Лорису с просьбой разрешить открыть подписку на сооружение памятника Александру II. Лорис ответил: Опередили вас, господа, опередили… Москва…- Такие постоят, не выдадут.

Самым спокойным и невозмутимым среди подсудимых выглядит Кибальчич. Он скромен, тих, даже как будто рассеян. Прямые волосы зачесаны назад; бородка клином. Он -. в середине подсудимых. Рядом "хозяйка" конспиративной квартиры на Тележной, Геся Гельфман. Простое, некрасивое лицо, немного одутловатое: прекрасные еврейские печальные глаза. Бок о бок с Гесей Тимофей Михайлов, грузный, будто даже сонный.- Это меня не касается, как бы говорит его равнодушный вид. Давая следственные показания. Михайлов писал: не знал и не знаю… Объяснить не могу и не хочу… виновником себя не признаю, где служит и живет, не знаю. Писал с трудам: некогда было котельщику вплотную заняться своим образованием. Власти с ним немало мучились, но поживиться от него ничем не удалось.