Желябов

- Желябов ничем не уличается в принадлежности к кружку Макаревича… он с полной откровенностью сознался в тех своих преступных действиях, за которые имеет лично за себя отдать отчет перед законом… Участие его в деле Макаревича имеет характер, очевидно, личный, основанный на его к ней чувствах привязанности… Умолчание им фамилий лиц, упомянутых в шифрованном письме, носит отпечаток преувеличенного рыцарского увлечения относительно понятий о чести… Личный характер и общественное положение недавно женившегося на дочери уважаемого здешним обществом гласного думы и члена городской управы Служит залогом к тому, что он не уклонится от следствия и суда… - В виду всего этого Кноп ограничился отдачей Желябова на поруки с денежной ответственностью в две тысячи рублей 1.

1"Каторга и ссылка" 1924 г., № 11 - К биографии Желябова.

Прокурор Одесской судебной палаты согласился с заключением Кнопа, но в столице на дело посмотрели иначе. Там писания "рыцаря" и его "чувства привязанности" показались вполне предосудительными, и генерал Слезкин особой телеграммой 11 ноября распорядился:

- Андрея Желябова следует немедленно арестовать.

Желябова препровождают в тюрьму, где он коротает длинные, скучные дни до марта следующего 1875 года, когда под залог в три тысячи рублей его выпускают на поруки. Позднее он привлекается по делу 193-х, но об этом речь ниже; покуда же следует отметить три пространных протокола допросов, снятых с Желябова. Вот их общий характер и дух:

- Не признаю себя виновным ни в принадлежности к тайному сообществу (члены которого сгруппировались в Одессе около Николая Жебунова и Петра Макаровича) с знанием, что цель того сообщества заключается в возбуждении неимущих классов в России против имущих и в пропаганде среди низших классов населения революционных идей; ни в том, в чем обвиняли меня прежде, т. е. в укрывательстве жены Макаровича… О существовании в городе Одессе тайного преступного сообщества и о принадлежности к оному Макаревича, не знаю ничего и услышал об этом на дознании. Следующих лиц не знаю, не ветре тлея нигде с ними: Франжели, Коблев, Жебуновы, Голиков, Глушков, Волховский, Рябков, Макавеее, Дическуло, Ланганс, Кац, Стенюшкин…"1

1 Ашешев- А. И. Желябов. Материалы к характеристике.

По поводу знакомства с Анной Макаревич Желябов объяснил, что он знал ее еще гимназисткой; потом случайно встретился с ней в Одессе. У Макаревичей он не бывал. После ареста мужа Анны к Желябову от нее, проживавшей тогда в Петербурге, явился неизвестный молодой человек. Неизвестный молодой человек объяснил, что Анна Макаревич просит его, Желябова, сообщить ей о показаниях арестованного мужа, дабы не попасть впросак, если ее арестуют в Петербурге. Желябов дал согласие, получил ключ к шифру и адрес. Он надеялся узнать, когда подсудимые гуляют на дворе. Он предполагал, что Анна Макаревич по приезде из Петербурга подойдет к тюремным воротам и через решетку переговорит с мужем. Позже Желябов узнал, что политических заключенных на прогулку не выпускают;, тогда неизвестному молодому человеку он объяснил: возможности помочь Анне Макаревич не предвидится. Но тут опять "явилось одно лицо", вручившее Андрею Ивановичу показания Макаревича. Показание было "дословно перешифровано", перешифровка отправлена в Петербург. В деле письма, однако, не оказалось. По поводу "чудесного предприятия" подследственный сообщил: помянутое "одно лицо", между прочим, заявило, будто можно устроить свидание Анны Макаревич с мужем через тюремного ключника, но на это нужны деньги.- Вот это я и разумел под "чудесным предприятием", для успеха которого, как от себя уже пишу в шифрованном письме, "нужны деньги".-На что же именно они нужны, известно, очевидно, только "одному лицу", предъявителю показаний Макаревича, а не ему, Желябову. Подозрительное выражение: - дело смелое!- простая описка. В подлиннике было:-дело спешное.- Почему же дело спешное? Почему дело спешное, "трудно припомнить". Другие загадочные слова - "на внутреннем конверте ничего" - тоже никаких предосудительных загадок в себе не заключают: - Анна Макаревич должна была употреблять два конверта: наружный с обозначением на нем адреса Окуньковой (адрес учительницы Евгении Петровны - А. В.) и внутренний безо всякого адреса. Внутренний конверт при вскрытии письма должен был для Окуньковой служить знаком, что письмо надлежит передать Желябову. В заключение Желябов писал: