Желябов

Это были крепкие, здоровые люди, общительные, жизнерадостные, веселые, простые, нисколько не похожие ни на психопатов Достоевского, ни на нигилистов Лескова, ни на "гамлетов" Тургенева. Отличались они и от позднейших террористов, соратников Савинкова. У народовольцев-террористов были крепче связи с жизнью, с народом, с товарищеской средой, У них было больше непосредственности и воли к жизни. Каляевы - люди героические, они умели героически помирать, но уже не умели жить. И не случайно Ропшин - Савинков свое время и своих современников-террористов и в своих воспоминаниях, и в "Коне бледном", и в романе "То, чего не было" изобразил упадочно. О Желябове, о Перовской, о Михайлове, о Кибальчиче такие повести и романы можно написать, только впадая в чудовищные преувеличения.

ПОЕДИНОК

Надо было торопиться

Удары врага делались все более меткими

В Саперном переулке охранники с боем захватили типографию.

Млодецкий по личному умыслу неудачно стрелял в Лорис-Меликова. Его публично казнили.

В Киеве суды и казни.

Исполнительный Комитет вынужден закрыть типографию на Подольской улице и динамитную мастерскую на Подъяческой: жандармы открыли их. "Хозяевам удается скрыться".

Пресняков, убивший предателя Жаркова, при аресте, отстреливаясь, ранит околоточного надзирателя и швейцара.

Суд над шестнадцатью народовольцами. Квятковский и Пресняков повешены; Степан Ширяев, Зунделевич, Бух и другие заточены пожизненно в казематы.

Взят Александр Михайлов. Взят Николай Колоткевич, взят Фридман.

Удары учащаются. Враг громит Исполнительный комитет, самые боевые учреждения захватывает лучших, главарей. Может быть, провалы незакономерны,? Бесспорно, арест Александра Михайлова - несчастная случайность. Он получал в фотографическом кабинете карточки казненных товарищей и при выходе был схвачен по предварительному доносу фотографе"; Оплошности бывают и с такими людьми, как Михайлов. Но уж никак нельзя назвать случайной целую систему арестов; никак нельзя считать случайными удары в самую голову, в самое сердце "Народном Воли". Еще совсем недавно Клеточников вовремя предупреждал нападения жандармов, раскрывал их замыслы, и партия крепла, партия росла. Исполнительный комитет был неуловим. Положение теперь резко изменилось; правительство оправилось, уверенной рукой наносит оно удары. Кто-то предает партию. Кто-то предает партию, зная ее вожаков, зная работу и замыслы. Процесс шестнадцати открыл предатели Гольденберга; по его указаниям власти усиленно ищут Желябова, Перовскую, Якимову и других. Но почему обнаружены квартиры на Подольской и на Подъяческой улицах? Гольденберг о них не знал. Почему больше не помогают самые тщательные предосторожности? Враг перешел в решительное наступление. Лорис-Мелкиов распустил Верховную комиссию, подчинил себе корпус жандармов, обратился к "русскому обществу" с либеральными призывами. "Русское общество" развесило уши, а тем временем хитрый Лорис неистово истреблял революционеров.

Желябов превосходно понимал эту тактику. Он не уставал твердить, что, прикрываясь либеральной болтовней, Лорис ведет борьбу с революционерами даже более беспощадно, чем его предшественники. Желябов рассчитывал устрашить правительство систематическим террором, но террористические предприятия не удавались; правительство само перешло к систематическому белому террору. Правда, царь и его приближенные все еще были очень напуганы. При выездах царь охранялся конвоем, сворой шпионов, жандармов. Царь, как будто, даже был готов пойти на кое-какие уступки "обществу"; разрабатывались либеральные проекты. Но все же надо было торопиться; незначительное промедление могло повести к крушению всего предприятия. И вот происходит беспримерный поединок. Окруженный полицией, сыщиками, имея осведомителей внутри партии, при всеобщей трусости "общества", при рабстве и забитости, наполовину разгромленный Исполнительный комитет в центре столицы, около самого дворца, по прямому соседству с карательными и следственными' органами после Шестой неудачи организует новое, седьмое покушение. Теперь Желябов и его товарищи решили действовать наверняка. Желябову поручается найти дом по одной из улиц, где царь проезжает из дворца в манеж. В доме графа Менгдена по Малой Садовой в подвальном помещении открывается лавка сыров. Помещение это Андрей Иванович сначала снимал под магазин осветительных материалов. Хозяева лавки - Юрий Николаевич Богданович и Якимова-Баска под фамилией Кобозевых. Лавка приспособляется для подкопа. Наружная стена заделывается досками. Вот как Якимова-Баска описывает работу по подкопу: