Желтая акация

Когда Нина Ивановна вошла в восьмой класс, ничто не предвещало неприятностей. Яркое весеннее солнце способствовало появлению какого-то праздничного настроения. Чистый, чуть влажный воздух проникал, казалось, во все поры тела. На учительском столе стоял букет первых весенних цветов: первоцвета, ландыша. И сады цвели тогда: перед окнами красовались снежно-белым и розово-белым убором груши и яблони школьного сада. Ученики дружно, с какой-то особенной сердечностью приветствовали учительницу.

Как обычно, она спросила у дежурного, кто отсутствует; как обычно, передала ему стопку тетрадей, в которых было за несколько дней до того написано сочинение на тему: «Каким бы мне хотелось видеть наш пришкольный сад и огород». Дежурный быстренько прошел по классу и раздал тетради.

Все, торопясь, перелистали каждый свою тетрадь: это же очень интересно узнать, какая отметка поставлена, какие ошибки вкрались. А Нина Ивановна тем временем записала в классный журнал тему сегодняшнего урока.

— Есть какие вопросы? — обратилась она к классу.

Несколько учеников спросили про свои, непонятные для них ошибки.

Поднял руку и Адам Скрипка.

— Что тебе непонятно, Адам? — спросила Нина Ивановна.

И тут началось целое представление.

— Я хотел бы узнать, с какого времени в нашей школе введена венгерская система оценки знаний учащихся? — спросил он деликатно и спокойно.

По классу пробежал волной приглушенный смех, но сразу стих, так как Нина Ивановна встала и, слегка покраснев, спросила:

— При чем здесь какая-то «венгерская система»?

— С вашего разрешения я хотел бы сказать, что я тоже удивляюсь, какое она имеет отношение к нам, особенно ко мне. Как всем известно, у них в школах оценка, обратная нашей. У них единица равна нашей пятерке, и так далее…

— Так что же далее?

— А далее то, что в моем сочинении не подчеркнуто ни одно слово, не зачеркнута ни одна запятая. Короче говоря, нет ни одной ошибки. Вот я и спрашиваю: не означает ли единица, поставленная мне, прежнюю пятерку?

По классу снова прокатилась волна смеха, но быстро смолкла под нахмурившимся взглядом Нины Ивановны.

— Нет, Адам! Единица эта и есть единица, а никак не пятерка. Я знаю только венгерские сливы, растущие и в нашем школьном саду, — попыталась пошутить она, — но они к этой единице никакого отношения не имеют.

Адам не унимался:

— Разрешите все же узнать, почему мне поставлена единица?

— А вот так и надо было спросить сразу. За хороший стиль, за грамматику пятерку может поставить Наталья Ивановна. А за то, что ты написал не на тему, больше того — против темы, и поставлена единица.

— Прошу извинить меня, Нина Ивановна, но я не могу согласиться с вами, — продолжал свое Адам. — Тема была такая: «Каким бы мне хотелось видеть наш пришкольный сад и огород». Мне — это значит мне, Адаму Скрипке. Я и написал, каким бы мне хотелось его видеть…

Нина Ивановна не выдержала. Ей следовало бы, по-видимому, сказать просто: «Этот вопрос мы обсудим с тобой после урока» или что-нибудь подобное. Ее вывел из равновесия спокойный, твердый тон ученика. Хоть бы он сказал слово лишнее…

— То, что ты написал, не подходит к нашим условиям и к нашей программе, — выпалила она.

— Тогда надо было дать тему иную: «Каким бы хотела видеть наш школьный сад и огород программа», — не сдавался упрямый Адам.

Класс рассмеялся так, что, наверно, было слышно и на улице. Амвросий, сын кооператора, слегка заикавшийся, даже зашелся от смеха.

Нина Ивановна стукнула кулаком по столу:

— Вон из класса!

И тут случилось такое, чего не ожидала ни Нина Ивановна, ни упрямый Адам, ни сами ученики.

Какое-то мгновение, буквально мгновение, стояла тишина. Потом все ученики поднялись со своих мест и стремглав выбежали из класса.

Нина Ивановна, растерявшись, отшатнулась от стола.

— Что вы? Куда вы? — только и смогла вымолвить она.

— В-в-вы ск-к-казали — в-в-вон! — ответил бежавший последним Амвросий.

Нина Ивановна осталась одна.

Прикусив губу, она забрала журнал и направилась в учительскую. Там оказался и директор.

— Почему это вы, Нина Ивановна, отпустили свой класс? — удивленно спросил он. Ему из окна видна была школьная спортивная площадка, на которой мальчишки с ходу занялись разными упражнениями, а некоторые пошли на руках.

— Сымон Васильевич! Скандал!

Сымон Васильевич, старый учитель, человек необыкновенно чуткий, заметив ее растерянность, попытался поднять настроение учительницы:

— В народе, Нина Ивановна, говорят еще не так: «Караул! Пожар! Корова утопла!»

— Ой, дорогой Сымон Васильевич! Что там корова — я сама утонула!..

— Ничего, ничего, Нина Ивановна, не волнуйтесь! Сейчас мы все обсудим. А пока что я их уйму немного, чтоб не мешали заниматься другим.

Открыв окно, он позвал дежурного и распорядился:

— Сейчас же установите порядок! Прекратите шум! В школе идут занятия… Я сейчас сам выйду к вам!

Тишина и порядок после этого установились приблизительно на «четыре с минусом». Во всяком случае, терпеть можно.