Желтая акация

Когда ее осторожно промыли, очистили от водяной накипи, от пленок, то оказалось, что это самодельный алюминиевый портсигар.

Открыть его было не так просто. Мало того что мастер, который делал его, искусно и точно подогнал, зашлифовал все рубчики, — пролежав столько времени в воде да еще неизвестно сколько времени в желудке сома, портсигар вдобавок заклек, будто припаялся.

Но кто же тому поверит, чтоб такие мастера да не добились своего! За дело взялись Стасик и Гиляр.

Прошло много времени, пока Стасик воскликнул:

— Братцы! Какие-то бумаги!

Все кинулись к хлопцам и к портсигару.

— Какие бумаги? Что в них? — слышалось со всех сторон…

Какие? Об этом мы расскажем в отдельной главе — они требуют к себе особого внимания, как вы сами в том убедитесь.

Сома разрубили топором на части и начали варить. Девочки под наблюдением Таисии Васильевны напекли лепешек из рогозовой муки. Сварили чугун орехов.

Наконец хозяева пригласили гостей в хату за стол.

— Дорогие гости, прошу в наш дворец! Дворец наш не богат, но мы его сами после войны строили, с Таисией вдвоем. Наверно, потому он для нас и мил. В нем и детей растили…

Правду говоря, есть захотели все — и хозяева и гости. Сомовья уха пошла хорошо. Может, прибавили вкусу и рогозовые лепешки. Во всяком случае, хвалили и то и другое. Ели из больших общих мисок, так как тарелок на такую компанию не хватило б, а в несколько смен есть — это не дело.

Для второго блюда — сома — тарелок было с избытком: чистые капустные листы. Все в один голос признали: «Вкусно! Как поросятина!»

Когда же на стол поставили орехи, так их ели исключительно гости, чтоб окончательно убедиться, что водяной орех стоит большого внимания. Б'oльшую часть приготовленных орехов оставили на ужин. Правда, до ужина времени оставалось немного — часа три, но все ботяновцы пошли вместе с лесником в пущу, чтоб посмотреть, какая она, так как они видели ее издали, с краю. Тимох Сымонович перекинул через плечо двустволку, подпоясался патронташем.

— На всякий случай, пояснил он гостям. — Нам без ружья ходить нельзя. Мало ли что может случиться, все равно как с сомом…

Насмотрелись они многого. Некоторые деревья, которые в Ботяновичах росли только при усадьбах, в палисадниках, тут росли как обычные лесные. Взять хоть бы тот же самый граб. Было немало диких яблонь и груш. Кто-то вспомнил, что на Кавказе, особенно в Грузии, садовники ходят по лесам и прививают к диким яблоням и грушам культурные черенки. Таким образом, их леса наполовину станут садами.

— Я об этом не слышал, — признался Тимох Сымонович, — но своим умом дошел до того же самого. Свернем немного в сторону, я вам покажу привитые мною яблони.

Пошли тропкой на более высокое место, чем то, по которому они все время шли. Вышли на поляну и ахнули…

Среди поляны стояло не меньше десятка яблонь и груш, суки гнулись до земли от крупных, красивых плодов.

— Угощайтесь, братцы! Интересно, как на ваш вкус покажется…

Попробовали. Ничего не скажешь, первый сорт!

— Вот видите! А всего и хлопот было — только привить. Правда, приходим со Стасем, перекапываем землю вокруг, а то травой сильно зарастает.

Иван Степанович был явно восхищен:

— Это же не только для себя, но и для людей?

— А как же! У нас все знают: яблоки есть можно, но деревья портить нельзя, за это я не прощу.

Отсюда они спустились еще ниже и подошли к лощине, через которую шумел ручей. Гиляр сразу, разогнавшись, перескочил на другую сторону. А там стоял огромный и высокий пень. Неизвестно, сколько лет было тому дереву, от которого теперь остался пень. Гиляр решил пошутить. Он вскочил на пень, поднял вверх правую руку и торжественно начал:

— Дорогие товарищи! Собрание юных натуралистов в полесской пуще объявляю открытым!

И тут произошло такое, что в первые минуты даже Тимох Сымонович растерялся, как он потом искренне признался.

Послышался треск, визг, над пнем поднялась целая туча пыли, а в ней исчез наш Гиляр.

Девочки подняли крик. Тимох Сымонович схватил в руки винтовку и вогнал в ствол патроны. Но визг не прекращался. Туча немного уменьшилась, но Гиляра все еще не было видно.

Куда он исчез?..

Вдруг, как из-под земли, а фактически действительно из-под земли, выскочило что-то рябое и бросилось в сторону… Тимох Сымонович ударил из обоих стволов. То «нечто» завизжало и скатилось под бугорок. Учитель и лесник бросились через ручей. Хлопцы — за ними. И тут же из-под земли вылезает… наш Гиляр. Это было такое диво: черный, грязный, будто в какой-то золе. Убедившись, что Гиляр жив, Тимох Сымонович побежал за пригорок. И что же он там увидел? В кого стрелял? Барсук! Огромный рябой барсук и жирный, как кабан рождественский. Лесник даже засмеялся:

— Ну и денек мне сегодня выпал! Не успел с сомом рассчитаться — н'a тебе, на барсука напал! Кто-то из вас, дорогие гости, такой счастливый, такую удачу принес. Теперь у нас мяса и сала на целую декаду. С таким запасом не то что из рогозовых корневищ оладьи можно печь, но даже из самого рогоза…

Теперь-то смешно, а что было несколько минут назад?